Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

— Ну, пойдём смотреть, — махнул я ему, и мы вышли из кузницы.

Морозный воздух после жаркой кузницы обжёг лицо, заставив на мгновение задержать дыхание. Мы направились обратно через мост к закрытой площадке, на которой был размещен механизм компрессора. Она была похожа на сарай над водой.

По пути я объяснял:

— Видишь ли, Савелий Кузьмич, компрессор — это устройство, которое сжимает воздух и подаёт его по трубам куда нужно. Мы его будем использовать не только для кузницы, но и для других нужд. Вопрос только в тех механизмах, которые ты обещал сделать.

Глава 18

Когда мы подходили к площадке, на которой был установлен компрессор, Савелий Кузьмич заметно ускорил шаг. Его глаза блестели любопытством.

— Неужто правда такая хитрая штуковина? — пробормотал он себе под нос, словно не решаясь поверить до конца.

— Осторожнее тут, — предупредил я, пропуская кузнеца вперед. — Доски местами влажные.

Аккуратно приоткрыв дверку, мы зашли на площадку, где было достаточно тесно. Тем не менее, вдвоём мы с ним поместились, хоть и стояли плечом к плечу.

А здесь работали меха. Огромные кожаные мешки то раздувались, то опадали. Воздух с шипением проходил через клапаны, создавая непрерывный фоновый гул.

Пришлось говорить чуть громче, перекрикивая шум от их работы, сдавливания и нагнетания воздуха. Я поймал взгляд кузнеца — в нем читалось изумление и жадный интерес.

— Вот смотрите, Савелий Кузьмич, — я стал объяснять ему принцип работы, чувствуя, как собственный голос тонет в окружающем шуме. — Вся эта система работает от силы воды.

Я ткнул пальцем вниз, туда, где сквозь щель в полу виднелся лёд.

— Под льдом находится колесо, почти такое, как мы только что смотрели в ангаре, только оно слегка изменённое. Его постоянно крутит течение, оно не краешком цепляется за воду, а всегда находится под водой.

Савелий Кузьмич аж вскинул бровь и приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать. Затем отступил на полшага назад, внимательно оглядывая конструкцию снизу вверх, будто пытаясь охватить всю систему единым взглядом.

— Так это получается, что неважно, зима это или лето, — высказался он, и в голосе его слышалось уважение. — Течение-то есть, всегда! Правда, зимой оно подо льдом…

— Именно, — подтвердил я, довольный его сообразительностью. — Река никогда не останавливается, даже в самые суровые морозы. Вода подо льдом продолжает свой бег.

И продолжил объяснение, указывая на отдельные элементы системы. Каждое движение моей руки сопровождалось внимательным взглядом кузнеца.

— Так вот, течение толкает лопасти, которые, в свою очередь, крутят, ну или вращают вал. Там же у нас немного другое колесо, и лопасти сделаны по другому. Так, чтоб вода омывала их своим течением, приводя в движение. А на конце вала установлен кривошип.

Я провел рукой вдоль системы переходников, передающих движение, и остановил палец на валу, который выходил из воды. Дерево поблескивало от влаги, образуя крошечные радуги в лучах света, проникающих сквозь щели.

— А другой вал поднимается и опускается уже здесь, — я ему пальцем показал на механизм. — И через другой кривошип и систему передач распределён между мехами.

Савелий Кузьмич потер подбородок, размышляя. Его глаза метались от одной части механизма к другой, выстраивая в уме полную картину. Руки кузнеца, словно хотели прикоснуться к каждой детали, понять ее назначение через прикосновение.

— Так вот, — продолжил я, чувствуя, как собственное воодушевление нарастает. — Через вот эту всю систему мы приводим в действие вот эти меха. — Я показал на нагнетающий воздух. — Две пары мехов, — добавил я.

— А зачем их столько, Егор Андреевич? — спросил кузнец, и глаза его сузились. — И почему они как-то так странно работают… в перебой?

Я улыбнулся.

— А в этом-то, Савелий Кузьмич, и вся суть! — воскликнул я, чувствуя прилив гордости за свое детище. — Они работают, как вы видите, попарно.

Я все это дело сопровождал жестами, указывая то на одну пару, то на другую.

— В первом такте вот эти два работают, — показал я на первую пару мехов, чья кожа выглядела чуть темнее. — Они работают на сжим и, соответственно, подают воздух в трубу.

Кузнец кивнул, его взгляд неотрывно следил за движением мехов. Он даже слегка наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть соединение между системой шестерен и рабочей частью мехов.

— Потом, когда они разжимаются и нагнетают воздух в себя, вот эти два других, — я перевел палец на вторую пару, — они работают на подачу воздуха, в то время, пока эти набирают.

Скрип кожи, шорох шестерен, плеск воды внизу — все эти звуки сливались в единую мелодию, которой я невольно начал дирижировать рукой, показывая смену тактов работы.

— Потом, когда эти выдувают, другие набирают, и так раз за разом. Получается, они меняются, а поток воздуха… — я сделал паузу для эффекта, — он постоянный! И именно это позволяет сжимать воздух и держать его под стабильным давлением.

— Интересно, — почесал затылок Савелий Кузьмич, и его глаза сверкнули пониманием.

Он задумался на несколько мгновений, погрузившись в свои размышления, а потом посмотрел на трубу, по которой подавался этот самый воздух. Кузнец провел пальцем по изгибу трубы, ощущая легкую вибрацию и продолжил, будто соглашаясь с какими-то своими выводами:

— И получается, вот по ним вы воздух этот гоните к кузнице, чтоб там не работать мехами? — спросил он, и в глазах его читалось уважение пополам с сомнением.

— Ну, в общем-то да, — ответил я, глядя, как кузнец смотрит на всю конструкцию. — Но кузница — это только одно из многочисленно возможных применений.

Глаза Савелия Кузьмича загорелись еще ярче. Он оторвал взгляд от трубы и посмотрел на меня с нескрываемым любопытством.

— А что ещё можно сделать, Егор Андреевич? — спросил он, и в голосе его звучало нетерпение человека, которому показали только половину чуда. — Вы так и не сказали.

— Ну что ж, — сказал я, положив руку на плечо кузнеца, тем самым направляя его в сторону выхода с площадки. — Пойдём, будем пробовать да смотреть, что ещё можно.

Мы вернулись к ангару. По моему кивку Семён с Федей убежали, поняв меня без слов.

Через минуту они вернулись, бережно неся тот самый механизм, который Савелий Кузьмич с такой тщательностью собирал по моим чертежам