Возмездие былого - Герман Иванович Романов

Гудериан говорил осторожно, но твердо, прекрасно понимая, что только в таком виде можно донести до фюрера простую мысль — время «глубоких» операций на восточном фронте закончилось бесповоротно. Русские научились бороться с «танковым блицкригом», и теперь прорывы в глубину стали невозможными. Вернее, их можно попытаться делать, но понесенные потери не будут стоить тех потерь в танках, которые придется понести ради продвижения на полсотни километров. И чтобы показать реальность еще четче, фельдмаршал хладнокровно добавил:

— То же самое англичане делают в Иране — теперь их ВВС просто не дают продвигаться вперед танкам Роммеля. Именно транспортные колонны, которые чрезвычайно многочисленны, становятся главной целью английской авиации. А обнаруживают их легко — по огромным клубам пыли, что застилают небо полосами. Также действуют там и русские — они «насыщают» моторизованными соединениями фронт и мы окончательно потеряли былое превосходство в мобильности. На восточном фронте это уже очень хорошо видно — русские за счет поставок американских грузовиков увеличили дивизионные автопарки по штату втрое, доведя до четырехсот «студебеккеров». Как видите, мой фюрер, все дело в автотранспорте и бензине — противник в лице англичан и американцев давно превратил все свои пехотные дивизии в моторизованные, русские имеют таких дивизий как минимум четверть, в остальных лошади. Но у них много пехоты вообще, и эта их «четверть» равна половине нашей армии. Или всем английским и американским войскам вместе взятым, — Гудериан усмехнулся, но продолжил говорить спокойно.

— И учтите, мой фюрер, у русских имеются четыре десятка механизированных корпусов, каждый из которых незначительно превосходит наши панцер-дивизии по численности, но зато по количеству бронетехники больше, чем на треть. Так что теперь нам надлежит действовать исключительно танковыми корпусами, которыми следует усиливать полевые армии на случай прорывов уже нашего фронта. Мы потеряли инициативу на восточном фронте, пусть не окончательно, но потеряли. А танковые армии лучше не расформировывать, наполнить армейскими корпусами — пусть их присутствие на фронте вводит противника в заблуждение.

Гитлер слушал командующего панцерваффе с «олимпийским» спокойствием, фюрер, являясь верховным главнокомандующим, как никто другой был хорошо ознакомлен с поставками танков и штурмовых орудий в войска — их общее количество пока составляло восемьсот единиц, с крайне туманными перспективами удвоения к будущему лету.

Все дело в том, что теперь и иракской нефти стало хронически недоставать, эйфория после захвата Киркука сменилась озабоченностью. Тамошние нефтепромыслы могли обеспечить только войска и флот Средиземноморского театра, на большее их не хватало, к тому же их постоянно бомбила русско-британская авиация. Так что рост танков и автомашин в войсках серьезно сдерживался именно этим фактором, недаром почти все засевшие в «позиционной» войне на восточном фронте пехотные дивизии имели почти по шесть тысяч лошадей, которые могли обеспечить подвоз всего необходимого войскам исключительно в обороне, но никак не в наступлении. Тем более в условиях значительного количественного превосходства противника в самолетах, особенно в штурмовиках.

Заговорил Гитлер сухо, и при этом требовательно:

— Мы ведем «тотальную» войну — а нефть нужна не только автомобилям и танкам с самолетами, она нужна кораблям и подводным лодкам, число которых увеличивается. Просто нужно всячески усилить Роммеля и захватить персидские нефтепромыслы. Тогда победа в войне будет со временем достигнута, потом мы сломим русских, сосредоточив против них все силы объединенной германским рейхом Европы.

Уверенности в последних словах не послышалось — теперь Гитлер уже реально понимал масштабы вооружений Сталина. Да и эйфория от вступления в войну японцев прошла — союзника на востоке, в Маньчжурии, судя по всему били, и крепко. И еще бы не бить их русским, при наличии Т-34 против тех «танков», на которые без слез взглянуть нельзя.

— Финнам мы поможем в любом случае, Гудериан, им нужно продержаться, пока не потеплеет. Войскам генерала Дитля идет «новогодний подарок» — в заполярные воды отправился «Тирпиц» в сопровождении «Гнейзенау», который снова вступил в состав кригсмарине, и двух тяжелых крейсеров. Нужно показать англичанам, кто там теперь хозяин…

Наличие линкора «Тирпиц» в норвежских фьордах сильно нервировало англичан на всем протяжении войны до 1944 года. Этот линейный корабль, вооруженный восемью 380 мм пушками в четырех башнях, мог атаковать северные конвои, идущие в СССР, и при отсутствии линкоров в охранении мог перетопить транспорты. К тому же в Адмиралтействе хорошо запомнили как однотипный ему «Бисмарк» потопил в 1941 году «красу и гордость» Королевского Флота «Худ»…

Глава 45

— Что-то неладное с нашим флотом творится все войны, и эта катавасия уже чуть ли не девяносто лет тянется, когда Нахимов свои линкоры на входе в Ахтиарскую бухту затопил. А Синоп вроде реквием ему стал, как и флоту — и непонятно что в такой ситуации делать…

Маршал Кулик был раздражен до чрезвычайности, ходил по кабинету и курил. Резким движением затушил окурок и принялся загибать пальцы, негромко приговаривая, вроде как самого себя убеждая.

— Согласен, при снегопаде на локаторах сплошные помехи могут быть, тем более на наших. Ладно, пусть будет так. Погода нелетная, воздушную разведку до Цусимы не отправляли, пусть так. При низкой облачности над морем не полетаешь и ничего не увидишь, а локаторов на наших самолетов еще нет — американцы свои только поставлять начали. И в первом и втором случае погода японцам подыграла — примем аргументы флотских товарищей на веру. Штормило, и в снежных зарядах дозорные «малютки» и «щуки» противника не заметили, на субмаринах радаров нет. Но почему, прах подери, сторожевые корабли не направили, из мобилизованных траулеров. Лоханки большие, им штормовая погода не так страшна, как «ураганам», те, почитай, «скорлупки», их даже на Ладоге мотало на волне. Эсминцы можно было в дозор выслать на подступы, из тех, кого не жалко. Такие вроде есть, «новики» еще остались, да и пары «семерок» не так жалко, можно было рисковать смело. И почему самолеты не выслали, есть же целый полк торпедоносцев, вроде тренировались, атаки оттачивали. И пикировщиков почему нет в составе флота? Куда все АР-2 делись, и почему не пробуют атаковать на ПЕ-2, как те же армейцы, что этим делом занялись? И почему нарком Кузнецов сюда до сих пор не отправил хотя бы одну эскадрилью СУ-6, самолет ведь хороший, Сухой его специально для атаки кораблей сделал?

Вопросы множились, маршал продолжал ходить по кабинету из угла в угол, недоумевая. Привыкнув вникать во все дела, он недоумевал, столкнувшись с поразительным разгильдяйством, или невежеством, либо надеждой