Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев
Буфет занимал целую стену: двухстворчатый, с витриной из матового стекла, где теснились хрустальные бокалы, фаянсовый сервиз «Ленинградский» с золотой каймой и пара импортных банок с кофе из Венгрии — не для продажи на чёрном рынке, а для личного пользования. На нижних полках — запасы для номенклатурного стола: банки с мёдом из Ферганы, сушёные абрикосы и изюм, пачки риса басмати, что не найти в обычном гастрономе, и даже бутылка кавказского коньяка, замаскированная под «настойку». Подоконник, широкий, как в старых усадьбах, был заставлен горшками с базиликом и помидорами — свежими, сочными, из собственного огорода на даче под Ташкентом, — а за тонкими тюлевыми шторами, сотканными в местной артели, лился сентябрьский свет, золотя пылинки и отбрасывая тени на паркетный пол, покрытый ковром с узором «палас» — не синтетикой, а шерстяным, из узбекских мастерских.
Воздух здесь был пропитан лёгким ароматом специй — кориандра и зиры от вчерашнего плова, — но без той душной тесноты, что в типовых квартирах: высокие окна пропускали сквозняк с улицы, где шумели базары, а в углу, у раковины из белого чугуна с медной арматурой, висела полка с эмалированными кастрюлями, сияющими чистотой.
Наполи еще раз окинул всю эту роскошь взглядом и покачал головой, наливая себе в чашку кипяток. Добавил ложку кофе из банки, размешал и проследовал в зал. Уселся напротив сидящего на стуле человека и отхлебнул глоточек. Поморщился, отставил чашку в сторону, на журнальный столик.
— Вот чего я не понимаю — сказал он в пространство: — зачем ты упираешься? Проще же все мне рассказать. И страдать будешь меньше.
— Мммм! — отчаянно промычал сидящий на стуле человек, вернее — привязанный к стулу. Его запястья и лодыжки были надежно зафиксированы веревками, а рот заткнут тряпичным кляпом.
— И я об этом. — кивает Наполи: — кофе слишком горячий. Вот прямо слишком. Наверное, хочешь пить? Так я сейчас… — он берет чашку с журнального столика и наклоняет ее прямо над головой привязанного человека.
— Ммммм!!
— Какой я неловкий. — вздыхает Наполи, глядя как человек бьется на стуле, а от его головы вверх поднимается легкий пар: — половину пролил. Теперь придется на кухню снова идти. Или… может просто чайник сюда принести, а? Вот если бы ты заговорил и все мне рассказал, то я бы, наверное, не стал бы тебе на голову кипяток лить… а так у меня еще половина чашки и целый чайник на кухне.
— Ммммм!!! — человек смотрит на него умоляющими глазами: — мммммм!!!
— Да, я понимаю что ты — кремень и никого не выдашь, ты же настоящий уголовник, жесткий и сильный, волевой пацан. Жаль, что придется тебя сперва кипятком обдать, потом зубы выдернуть по одному, у меня как раз и пассатижи имеются… что там еще? Глаза выжечь, это довольно просто, нагреваешь стальную ложку на газовой плите и…
— МММММ!!!
— Хорошо, что я клеенку подстелил, а то бы ты мне тут весь пол обоссал… рановато тебе еще под себя мочиться. Я ж еще не начал. Я, конечно, понимаю, что ты не выдашь того, кто тебя направил, но это ж даже для уголовника западло должно быть. Девушек молодых обижать. У тебя вон, бритвочка в кармане была, ты же не просто так, верно? Должен был скорее всего по лицу кому-нибудь… ты знаешь, что женщины очень чувствительны к своей внешности? Тебе-то что, я тебе сейчас лицо сварю в кипятке, и никто разницы не заметит, ты что так урод, что эдак…
— Ммммм!!
— Нет, бритвой я орудовать не буду. Потому что кровищи тут потом будет, мне еще убирать все после. Лучше кипятком и раскаленными ложечками, так крови не будет, а эффект даже лучше. Самые болезненные травмы — это ожоги. Жаль, что ты такой крепкий орешек и не колешься…
— Мммм! Пожалуйста! — человек наконец смог выплюнуть край тряпичного кляпа: — пожалуйста! Я все скажу! Все! Это Мордвин! Меня Морвдин послал!
— Кто такой? — Наполи наклоняется вперед.
— Он… это… он авторитет! Под ним половина города ходит! Я сам не хотел, но он заставил! А бритва не для того! Я никого не хотел резать по лицу! Просто попугать! Напугать и все! Побурагозить у дверей, поорать там, может схватить кого, но не больше, мамой клянусь! — торопливо выпаливает человек на стуле: — пожалуйста не убивай! Я все скажу! Он пацанов хотел на команду натравить… но тоже не сильно, чтобы игра состоялась, но они не в форме были! Строго-настрого запретил калечить или вообще бить кого! Тем более бритвой по лицу! Мы просто должны были не дать им выспаться и скандал закатить, только и всего! Пожалуйста!
— Где он сейчас находится?
— Кто? — спрашивает человек, Наполи поднимается со своего стула и человек зажмуривается и начинает тараторить: — пожалуйста не надо! Мордвин сейчас у себя дома! Ну или в биллиардной! Он там всегда бывает!
— Адрес.
— Конечно! — человек диктует адрес, а Наполи записывает его на бумажку. Про себя он отмечает, что все сделал правильно, минимум физического воздействия, только легкий ожог от чашки кофе на волосистой части головы, зато информацию получил. Самого незадачливого уголовника он отпустит, прямо перед тем, как уезжать из Ташкента, вывезет за город в багажнике и отпустит. Потому что Наполи Саркисян не зверь в отличие от этого Полищука, не палач и убивает людей только в случае крайней необходимости. В каком-то смысле он сейчас самого этого уголовника защищает, ведь попадись тот в лапы Полищука — легким испугом не отделался бы. Психотип Виктора в системе ликвидаторов Бюро предполагает, что тот не остановится на легких степенях допроса… он дойдет до конца. Наполи как и положено агенту влияния — давил больше морально, а такие как Виктор начинают с того что сразу же увечье наносят, ломая человека физически.
— Ты даже не знаешь, как тебе повезло, — качает Наполи головой: — что ты мне попался, а не ему.
Интерлюдия Борис Михайлович Левченко,
старший тренер
