Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев
— Есть возраст согласия! Малолетние — это до четырнадцати! — повышает голос Арина, отодвигая блокнот от лица: — а мне уже семнадцать! Я и замуж уже выйти могу!
— Не советую. — меланхолично замечает Маша Волокитина откуда-то из-за спины у Виктора: — чего там замужем делать? Мужики все козлы. До одного.
— Тут еще и Волокитина! — чему-то восторгается Арина: — Виктор Борисович молодец! А когда мне восемнадцать стукнет мне к вам можно? У меня пятого октября день рождения! Я — Весы по знаку зодиака, мне свойственно чувство прекрасного, хорошие манеры и остроумие! И вы не думайте, я весьма умелая и опытная в таких делах! Мы в пионерском лагере играли в «ромашку»!
— Так. — твердо говорит Виктор: — отставить бардак. Бардак только после соревнований и только по предварительному согласованию. Письменные заявки в трех экземплярах. И вообще, что за мода в мою комнату с утра врываться? А если у меня тут личные, то есть частные дела?
— У тебя, Вить, все дела общественные. — замечает Наташа Маркова: — ничего интимного. Тебе даже в постели коллектив нужен, не можешь ты в одиночку, ты у нас просто воплощение коллективизма и общественного блага. Как там — «ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперед и только все вместе!» Тебя, Вить, на целину бы в тридцатые, ты бы такие колхозы собирал… правда исключительно женские. Такие вот женские коллективы.
— А у меня причина есть! — говорит Арина, наконец смирившись с черным блокнотом у себя перед глазами: — у меня человек пропал! Этот как его… как-то его звать… из головы вылетело!
— Человек пропал? Без имени? В смысле он изначально безымянный был? — задается вопросом Виктор, торопливо натягивая тренировочные штаны: — сейчас займемся поисками. Или это философский вопрос? Ну типа как Диоген по Афинам с фонарем ходил и кричал «Ищу человека!»? На философские вопросы я с утра не могу отвечать, по крайней мере пока кофе не попил. Наташ, а у них там на завтрак кофе можно взять?
— Это же ресторан. Конечно можно. — кивает Наташа и убирает черный блокнот от лица Арины Железновой: — рука устала. Кроме того, Виктор Борисович уже штаны натянул, так что все прилично. А Машку с Лилькой голыми ты уже в раздевалке видела.
— К нам вчера вечером Алена Маслова приходила! — ябедничает Лиля: — думала, что Витька один спит! Но Машка ее спугнула…
— По ночам спать надо. — потягивается в кровати Маша: — ладно в самом деле пошли завтракать… я в душ! — она откидывает одеяло и следует в ванную комнату. Наташа провожает ее взглядом.
— Какая все-таки кожа гладкая у Машки! — вздыхает она: — как будто ее из слоновой кости вырезали! Видела я такую статуэтку в музее Дрездена — «Купающаяся Артемида». Так кто там у тебя пропал, Железнова… — она поворачивается к Арине: — что еще за безымянный?
— И-извините! — раздается тихий голос от дверей, и все поворачивают туда головы. В дверях стоит один из «проводников» Арины, тот самый, которого девчонки прозвали «младшим братиком», с ямочками на щеках и застенчивой улыбкой. Он краснеет, увидев, что все обратили на него внимание.
— И-извините! — повторяет он еще тише, так что едва можно разобрать отдельные слова: — его зовут Кирилл! Ненашев Кирилл! Он… он еще на Виктора Борисовича очень похож… извините! — мальчик отчаянно краснеет и зажмуривается.
— О! Спасибо, ближний. — кивает Арина и поворачивается к Наташе: — вот в общем. Пропал один из… этих. Я с утра кликнула ближнего, а вместо того — вот этот отозвался. Оказывается, его Кирилл зовут. Кирилл, Кирилл… дурацкое имя какое-то… — она складывает руки на груди: — оказывается у них имена есть. Эй, ближний!
— Д-да!
— А у тебя тоже имя есть? Как тебя зовут?
— М-михаил…
— Михаил. Ты больше чем на «Мишка» не тянешь, Михаил. — тычет его пальцем в грудь Железнова: — как ты мог своего товарища потерять, а Михаил? Совсем вы от рук отбились, как я посмотрю… взялась бы я за вас, да некогда. Сами себя воспитывайте. В угол сегодня встанешь, будешь раскаиваться о содеянном. Мишка.
— А ты Аринка у нас стерва. И самодура. — замечает Наташа Маркова: — отстань ты от парня, он сейчас лопнет от смущения, он и так виноватым себя чувствует. Вон бери пример с Виктора Борисовича как нужно со своими подчиненными работать, не авторитетом давить, а с пониманием.
Арина поворачивается к кровати, на которой сидит Виктор, напяливший на себя футболку, некоторое время изучает скомканное одеяло и торчащие из-под него ноги, медленно качает головой.
— Не, — говорит она: — я не такой гигант как Виктор Борисович, меня на всех не хватит. Это он такой уникальный. Виктор Борисович! А вы опыт не передаете случайно? А то у меня Кирилл пропал, это такая моральная травма, я не знаю, что со мной, в груди так и щемит… можете со мной поговорить? Наедине? Чтобы эти старушки не мешали? Дорогу молодым и все такое? А то я моральную травму при них стесняюсь обнажать!
— Травма у нее моральная! Да ты даже не помнила, как его зовут!
— Ну и что! В сердце образ был! А вдруг он помер!
— Чего галдите? На весь этаж вас слышно! — в дверь заглядывает Светлана Кондрашова: — как всегда бардак у тебя, Вить. Кстати, почему у Вальки Федосеевой отдельный номер? У всех на двоих, а она в одного? Непорядок. Мы советские люди, а она от коллектива отрывается.
— Не было у нее отдельного номера. — хмурится Наташа: — все по двое, я проверяла…
— Я ее ночью в коридоре застала, она этого, Витькиного доппельгангера в номер затащила. Из свиты мелкой принцессы. — Светлана тычет пальцем в Арину Железнову: — как его там? Кирилл, у него еще фамилия Ненашев. Ну который в авиастроительном учится и в академический отпуск ушел, у него еще две сестры и он марки собирает. Высокий такой парень, на тебя, Вить очень похож. Только мелкий еще и характер совсем другой, он тихий, а ты кобель.
