Крестьянский король - Никифор Гойда
«По ночам не ходим. Оставим пару вешек с тряпицами, пропитанными золой и дымом у дальних углов. Собаки при них держатся, запах держит границу. Медведь не любит того, что ему в нос лезет с чужой печи. Если станет наглеть, шумом отгоним. За оружием гонки не будет. Нам работать, а не воевать».
Согласились коротко. Лаем в ту ночь гремели больше, но до драки не дошло. Утром нашли ещё два свежих отпечатка. Держится рядом, но к дворам не сунулся. Значит, наши меры хороши. На этом и поставили точку, чтобы не сводить работу в разговоры про зверя.
К обеду картина на речке стала напоминать работу плотника, а не плотины. Лоток встал на место. Его дно подпёрли каменными линзами, чтобы вода не подрывала сзади. Фашины обмяли струю, и там, где утром рвалась белая кромка, теперь шёл шёлковый поток. Затворный проём выдержал пробный приток: мы приподняли щит на пол-ладони, и вода послушно пошла широкой лентой по лотку, не брызгая. Роман хмыкнул:
«Думаю, что с колёсом ладно будет. Тянутый ход, а не драка».
Я показал руками:
«Колесо ставим с лопастями средней ширины, без жадности. Иначе на межени оно будет пустовать. Летом межень не простит нашей глупости. Пусть лучше последовательно ест, чем глотает и давится».
Савелий сказал:
«Будем слушать. Твои слова тут ход правильный задают».
Я усмехнулся:
«Не мои слова. Физика у воды одна и та же. Мы только под неё подстраиваемся».
На обратной дороге встретили троих подростков, которые привели дворовую собаку к следам. Я остановил и сказал:
«Не гоняйте его в лес. Пусть держит дворы. В лесу он чужой. Тут он наш».
Ребята кивнули. Лёнька сказал:
«Понял. Перевешу бубенчики ближе к просеке. Там тропа».
В селе работа кипела иначе. На краю выгона уже лежали три длинные верёвки, натянутые между колышками. Это будущая линия под избы для тех, кто пришёл. Мы выбрали место не на лугу и не на бугре, а на ровном сухом уступе, где вода не стоит, ветер не дует в лоб, а солнце утром подаёт свет, а вечером даёт тень от старого клёна. Я показал рукой:
«Входы ставим на юг и восток. Ямы под столбы копайте на середину штыка, не на край. Сруб позже встанет аккуратно. Канавка вокруг дома узкая, но обязательная. Это не роскошь, это порядок. Воду от дома прочь. Туалет в дальний край, вниз по склону от колодца. Место под дровник оставьте сразу.».
Женщины из новых семей молча слушали и кивали. Кто-то спросил:
«А не перемешаем ли мы вашу жизнь. У вас свои дела, посевы, вода, а тут ещё строиться».
Дарья ответила:
«Здесь принято помогать, но не за счёт хлеба. Мужики разметят, поставят первые столбы, дальше пойдёте сами с нашими досками и топорами. Бабы помогут связками, с едой и с детьми. Сеять не бросим. Движение должно быть честным».
Я добавил:
«Все, кто приходит, встают в общий круг и берут свою часть работы. Не наблюдатели. Не гости. Свои. Всё просто».
После обеда небо потемнело и на час пошёл снег с дождём. Рамки над рассадой затянули плотнее. Я обошёл все ложа, послушал, как под тканью дышит тёплая подушка. Ладонь прикладываешь и чувствуешь ровный жар. Это тот случай, когда без стекла можно жить. Девчата взяли на себя работу по проветриванию: утром приподнять, в полдень открыть щёлку, вечером закрыть. Я попросил не рвать ткань, не дергать, не устраивать споров про сантиметры. Здесь не чертёж, а живое дело. Прохладное солнце к вечеру ещё выглянуло, и под рамками засияла отливающая зеленью крошка. Не сходы — просто обещание.
К вечеру собрались у Матвея. Он разложил на столе короткие палочки: по палочке на каждую работу, что сегодня продвинулась. Лоток. Фашины. Пазы под затвор. Рассадники. Участки под горох и бобы. Разметки под избы. Отдельно палочка «медведь», на
