Ливония. Продолжение - Андрей Готлибович Шопперт
— Как звать тебя?
— Рихард, хер герцог, — в сто двадцать седьмой раз поклонился аптекарь.
— Рихард, хочешь в Москве аптеку открыть и в академии преподавать. Точно больше денег заработаешь. И войны там нет… Ну, не будет больше, — вспомнил Боровой что через четырнадцать лет Давлет Герай сожжет Москву полностью в Реальной истории ни одного целого дома не останется и десятки тысяч человек погибнут. Нет, с Крымом нужно заканчивать. Кто к нам с огнём придёт, тот на костре и погибнет.
— Как же я тут всё брошу, а там как…
— Не бойся, Рихард, организуем продажу тут твоего имущества по самой выгодной цене, а там в Москве терем деревянный построим и аптеку тоже, всё за мой счёт. С тебя только одно — чтобы ты наших аптекарей вот к такому Орднунгу приучил. Красота же. А ты, Андрейка не кривись. Был я у тебя дома и в лазарете, бардак там. Как ты только лекарства находишь нужные? Не отвечай. Глухой я.
Событие пятьдесят четвёртое
Вообще… Нет, сомнения были, но вообще Юрий Васильевич практически не сомневался, что все участники Ливонской войны в реальной истории отметятся и в этот раз. Это ведь не прихоти были правителей, хотя и от них зависело, это была Геополитика. И она требовала от этих правителей определённых действий. Потому сомневаться, что Дания отправит флот урвать себе кусочек Ливонии не следовало. Эти места… Эта территория была уже Датской. Тут многие замки строили датчане, тут церкви разные стоят, что построили датчане, тут процветают города, основанные или завоёванные датчанами. Готланд до сих пор датский. Прибалтика — это фантомная боль Дании. Король Дании и Норвегии Кристиан III — он же Кристиан Фредерикович. Он был уже взрослым и отлично помнил, как отец потерял Швецию. И вот теперь есть отличный шанс не только потеснить немцев католиков и поддержать Реформацию, но и создать отличный плацдарм для возвращения Швеции. Можно будет наброситься на неё с трёх сторон, с самой Дании, с Готланда и с Прибалтики. Ну, и естественно нужно не дать самой Швеции закрепиться на материке.
Карта выпали, и Дания снарядила флот. И он двинулся к острову Эзель, тоже ведь был датским. Возглавил флот не адмирал какой, ничего в политике не понимающий, а первый советник Кристиана Йохан Фриис (дат. Johan Friis).
Иоганн Мюнхгаузен и его брат Кристофер Мюнхгаузен были похожи, как братья. Оба были худые и длинные, правда на этом сходство с Янковским заканчивалось. А да, ещё усы были немного похожи. А так блондины с жёлтыми, почти белыми волосами, ниспадающими на плечи и блёклыми серыми глазами. У младшего Иоганна обвислые щёки на длинном лице ещё и большая чёрная родинка портила. Куда им до Олега Янковского⁈ Одеты братья по моде местной у ландскнехтов позаимствованной. На хилые плечи надет вамс — короткая куртка ландскнехта с широкими буфированными рукавами, вся в разрезах, через которые видны нижнее не менее яркие одежды. На щуплые ноги натянуты плундры — короткие, мешковатые брюки из бархата. Ниже чулки и тупоносые туфли. В руке трость. Франты.
Братья на князя Углицкого смотрели с немецкой въедливостью, как бы спрашивая, а в силе ли договорённости по свечному заводику? И по карандашному, и по пастельному?
— По свечному? — Юрий Васильевич прочитал писульку Андрейкину и брови вверх вскинул.
Ответил фон Рекке. Забыл, дескать. Когда про пастельные мелки разговор зашёл, то про воск… про поставки воска разговор зашёл. Вот тогда и возник свечной заводик. Есть же в России воск? Ульев он много у князя в Кондырево видел.
— Ясно. Конечно, херы бароны, всё будет, как ландмейстер ваш и обещал, его слово кремень. Булат. Ульи тоже научим делать, а пока, естественно воск поставим. Там же моя доля прибыли, кто же себя самого обманывать будет?
Разговор с братьями происходил в замке в Гапсале, куда по дороге в Ригу они и заглянули. И разговор Юрию Васильевичу нравился. Кристофер предложил помочь немного их войскам и захватить, пока власть шаткая, порт Пернов. Он находится на самой границе епископства Эзель-Викского и нонешнему епископу барону фон дер Рекке будет очень выгодно прирезать к своим владения незамерзающий порт на Балтике, через который проходит четверть всей морской торговли Терра Марианы.
— А что там с войсками? — потёр правое ухо Боровой, оценивая прибыль и затраты. Рига? Или Рига никуда не уйдёт?
Продолжают они делить шкуру полудохлого медведя, чтобы избежать нападения московитов, город и сам может сдаться, там фогт вполне разумен. Зачем рисковать быть разграбленным? Даже не рисковать, а точно дикие орды степняков сожгут всё, изнасилуют всё, поубивают стариков и детей, а женщин и мужчин угонят в рабство. Должно пронять народ в Пернове, и они добровольно захотят перейти на сторону добра.
Конструктивная идёт в целом беседа, и тут Егорка выбивает дверь ногой и чего-то крича сует Юрию Васильевичу назад одолженную им час назад великану подзорную трубу. А указующим перстом тычет в окно.
Глава 19
Событие пятьдесят пятое
В Гапсальский залив входил флот. С высоты последнего пятого этажа или с высоты двадцати пяти метров башни гапсальского замка весь залив был как на ладони, ещё и солнце за башней, не отсвечивает. Погода ясная, и солнце ярко высвечивало белые паруса десятка кораблей. Пока далеко, верстах в десяти. Но ветер для корабликов попутный, быстро дойдут, или ещё не выделываются моряки и не ходят, а плавают.
Что это датский флот Боровой мог только догадываться. Но догадка не на песке строилась, на размышлениях здравых. Швеция из списка претендентов исключена. Про её флот Юрий Васильевич всё знает. Он практически полностью подарен королём Густавом первым России. Для дорогих соседей ничего не жалко. Пользуйтесь, как сгниют кораблики, приводите на дрова, а мы вам новые. А что, хороший гешефт. Нет, эти корабли шведскими быть не могли.
Кто ещё мог пожаловать? Немецкие мелкие княжества — герцогства, прибрежные и епископства? Любеки всякие? Не, десяток военных кораблей они не потянут. Франция, Англия, Испания? Бред. Только Дания. При этом там, на корабликах, последних новостей не знают. Максимум — про захват Нарвы. Вот и дёрнулись, чтобы успеть к разделу пирога. А вот теперь? Теперь увидели здесь флот? И что будут делать? На внешний вид силы почти равны. У князя Углицкого три
