Среди множества миров - Игорь Семенов
Впрочем, куда больше девушку удивило другое. Да, сейчас далеко не те времена, когда любые публичные выступления тщательно планировались и обговаривались — что говорить, как говорить, как себя вести… Даже если скажешь какую глупость — ну выставишь себя на посмешище, не более того. А чтобы кто-то сказал откровенную крамолу… Ну теоретически мог и сказать, и в большинстве случаев особых последствий за это не будет. Кроме попадания в «списки неблагонадежных», что практически гарантированно поставит крест на возможности занять высокие государственные посты в исполкомах или министерствах. Но с куда большей вероятностью таких людей просто вряд ли допустят до публичных выступлений. Нет, критиковать недостатки можно, но не огульно, а аргументированно. И, очень желательно, сразу же и предлагая пути решения проблемы. В этом случае могут даже и наградить за инициативу… Или вызвать «на ковер» к начальству и устроить разнос. Тут уж в зависимости от конкретной ситуации…
Вот только ее случай был особым. Его хотели использовать для пропаганды, а к таким вещам отношение было особое. Практически всегда перед подобными публичными выступлениями людей инструктируют — какие будут вопросы, что на них отвечать и так далее. В таких случаях обычно было все четко распланировано, все четко просчитано. Особенно когда речь шла, ни много, ни мало, о повышении значимости партии и комсомола в глазах народа. А то ведь пошло в последнее время немало тех, кто даже не стесняется рассуждать о том, что какой, дескать, особый смысл в их существовании? Выполнили они, дескать, свою историческую роль!
А как же, можно спросить, вся их подготовка к выживанию в экстремальных условиях? Причем, учили-то их не только выжить самим, но и стать организующей силой, что поможет выжить и другим, кто ко всему этому не готовился. Как то, что комсомольцы с коммунистами замаются общественной деятельностью, помогают в охране порядка на праздники и выходные, помогают тем же многодетным семьям или пенсионерам, строят те же детские площадки и скамейки? Как же то, что именно энтузиасты-комсомольцы зачастую первые едут на освоение новых земель, возрождают цивилизацию? На это «критики» заявляют просто — ну и что? Для этого у нас и государство со всеми его органами есть! А уж ваше «выживательство» — это и вовсе бесполезная трата си и времени, ничего путного она вам не даст! И даже опыт Долгой зимы для многих не авторитет. Это ж когда было-то? Больше полувека назад! А сейчас вон наши наука и промышленность делают все для того, чтобы повторение Долгой зимы было невозможно!
Эх, обидно даже было… Хотя в какой-то мере Тоне была понятна логика таких «критиков». И дело не только в том, что деятельность партии и комсомола отчасти дублировала деятельность органов государственной власти, а потому для многих выглядела избыточной. И не в том, что и в том же комсомоле порой бывали целые «обезьяньи ячейки», хотя из-за них порой даже выходили из комсомола или партии, не желая иметь дело с теми же высокопримативными особями. Дело и в другом. В обычной зависти… Ведь именно они зачастую оказывались в центре внимания. Именно комсомольцы с коммунистами, опираясь на достижения ученых и инженеров всего мира, в первую очередь участвовали в выработке государственной идеологии, определяли стратегические цели всего советского общества. Да, никаких материальных преимуществ оно не давало… Но поводом для зависти вполне себе становилось — ведь очень многие люди тоже хотели бы поучаствовать в этом, но при этом не хотели брать на себя лишние обязательства перед обществом.
Так что да… Отсутствие особых инструкций было откровенно странно. Но, в то же время, оно явно было знаком особого доверия со стороны высшего руководства страны. Никто даже и не сомневался, что Тоня скажет все как надо. А отсутствие инструкций… Оно в такой ситуации даже к лучшему. Ведь все сказанное будет искренним, а не тщательно отрепетированной, пафосной сценкой. А люди это чувствуют… Но вот и все. Началось! И, заняв свое место на трибуне, Тоня принялась один за другим отвечать на вопросы журналистов и репортеров… Даже на порой откровенно каверзные — хотя Тоня нисколько не сомневалась, что список вопросов был согласован заранее. Типа вот этого…
— А скажите — вы ведь внучка бывшего первого заместителя Председателя Совета министров, — поинтересовался один из репортеров. — Но при этом работаете инженером-технологом на заводе, ездите отдыхать на ближайшую речку… Вы ведь могли бы воспользоваться своими связями, устроиться работать куда-нибудь в министерство, летать на отдых в Иран или Индонезию, одеваться в модную одежду…
— А зачем? — чуть не рассмеялась Тоня. — Если вы помните, мой дед всегда жил как простой советский человек и не стремился извлечь из своего положения никаких привилегий. Он лишь выполнял, в меру своих сил, знаний и умений, свой долг перед нашей советской Родиной. У него не было ни прислуги, ни государственных дач, он не стремился иметь в доме самую современную и модную технику. Что же касается меня… Я работаю там, где мне интересно, и не стремлюсь забраться повыше лишь бы потешить самолюбие. Я отдыхаю там, где мне нравится. Бывала я, знаете, и в Иране, но в нашем климате я чувствую себя куда комфортнее. И одеваюсь в то, что мне удобно, а не гонюсь за модой…
При последнем упоминании, правда, Тоня невольно смутилась… Нет, она, как и когда-то бабушка Вика, как и ее мать, относилась к одежде с точки зрения ее удобства и функциональности. Но как она засветилась на всю Сеть в купальном костюме… За это было откровенно неудобно! Несмотря на множество восторженных отзывов в стиле того, что вот какой должна быть настоящая советская девушка. Даже в социально сети уж засыпали восторженными сообщениями — какая она, дескать, молодец…
— А скажите, — встав со своего места, несколько смущенно произнесла молоденькая девушка-репортерша, — страшно было столкнуться с контрреволюционерами? Я бы, наверное, перепугалась так, что и дышать забыла бы…
— Не знаю, — задумчиво пожала плечами Тоня. — Наверное, оно все настолько быстро случилось, что и испугаться не успела. Впрочем… Думаю, никто из нас не сможет заранее сказать, как поведет себя в такой ситуации. Кто-то может всю жизнь храбриться, кричать, что ничего не боится, а как прижмет — так сразу в кусты… А кто-то может считать, что испугается, не решится, но когда сам попадет в экстремальную ситуацию, то не испугается и
