Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik

— До встречи, Николай Арсентьевич, — мягко попрощался Молчанов и завершил вызов.

Я отнял телефон от уха, покачал головой, удивляясь этой разговорчивости, которая явилась будто из тумана. Казалось, ещё немного — и мне начнут докладывать о принятых мной решениях, но принятых без моего участия, однако в пользу моего княжества.

Подошёл к машине, открыл дверь и сел рядом с Морозовым. Дверь захлопнулась с глухим звуком, будто поставила точку в странном диалоге.

Пока Морозов заводил двигатель, я молча смотрел в окно на особняк Курносова. Камень, резные наличники, ставни — теперь всё это выглядело пустым, как сцена после финального акта. Но всё же… на короткий миг мне показалось, что за одной из ставен что-то шевельнулось. Силуэт? Или просто игра света? Северск и не с такими иллюзиями шутил.

— Ну что? — поинтересовался Морозов, когда машина выехала на дорогу.

— Курносов сбежал из города, — сказал я, всё ещё глядя в зеркало заднего вида. — Но перед этим к нему заезжали люди из «Фонда Завета».

Воевода довольно кивнул, будто услышал не новость, а подтверждение собственной теории:

— Этот фонд основал старый князь.

— Зачем? — спросил я, не скрывая недоумения.

Морозов пожал плечами с тем видом, каким обычно отвечают на вопросы о погоде в другой вселенной:

— Кто знает? Последние годы старик был скрытным, и особо меня в курс не вводил. Может, Осипов знает?

— А у Осипова есть доступ к счетам фонда? — уточнил я осторожно.

Морозов покачал головой:

— Нет. Доверия к членам Совета у старого князя было немного. Особенно к тем, кто очень громко предлагал «помощь».

Я кивнул. И, подумав, откинулся на спинку сиденья:

— Домой. Пора разбирать заявки на конкурс.

Воевода снова кивнул, и машина покатила в сторону выезда из города, унося нас прочь от выцветших фасадов, полупустых улиц и фондов, оставленных прежним князем на всякий случай.

* * *

К поместью мы прибыли, когда уже наступал вечер. У крыльца стоял микроавтобус доставки почтовой службы. У дверей же застыл паренек в синей форме и фуражке. В руке парень держал увесистую стопку больших конвертов. Рядом Вера подписывала сопроводительные бумаги.

— Видимо, почту уже привезли, — заметил Морозов.

— Климов молодец. Успел подготовить артели за сутки, — добавил я, рассматривая кипу конвертов. А в голове мелькнула мысль, что дело на остаток вечера и, скорее всего, большую часть ночи, найдено.

Вера тем временем подписала бумаги и передала их почтальону. Тот завороженно глядел на девушку, рассеянно кивал и не сразу понял, что пора отдавать корреспонденцию. Он бы так и продолжал бы глупо улыбаться Соколовой. Но их гостиной выскочил растрепанный Никифор. Он перехватил груз и потащил его в дом, причитая что-то о ленивых работниках почты империи. Парень отчаянно покраснел, торопливо попрощался, сел в фургон и укатил прочь. Мы же вышли из авто и направились к особняку.

— Добрый вечер, — поприветствовал я Веру, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Боковым зрением я заметил, что Морозов свернул в сторону дома, в котором жила дружина. Откуда-то из кустов сада выскочил Аргумент, который радостно бросился к воеводе. Тот на ходу потрепал пса по холке, и довольный пес потрусил следом за Морозовым.

— Добрый, — ответила секретарь. — А ваш воевода не плохой человек.

— С чего вы взяли? — удивленно уточнил я и быстро добавил. — Вернее, человек он неплохой. Но вы с чего сделали такой вывод?

Она кивнула в сторону дорожки, по которой шли мужчина и пес, растворяясь с вечерних сумерках:

— Такая собака чует плохих людей. Раз пес его признал, то он хороший.

— Где-то в глубине души, — согласился я и перевел тему разговора. — Курьер доставил заявки на конкурс?

Вера кивнула:

— Да.

— Тогда идемте.

Я открыл дверь, пропуская девушку в гостиную, и последовал за ней.

Стопка писем уже лежала на столе у камина. А Никифор не было видно. Похоже, галантный домовой помог девушке и направился по своим делам.

— Мог бы отнести в кабинет, — пробормотал я.

В ответ из одного темного угла послышалось насмешливое фырканье. Я вздохнул, взял пачку писем и направился к своему кабинету.

Глава 15

Вечерние откровения

Я вошёл в кабинет, нащупал на стене выключатель. Под потолком загорелась лампа, разлив по комнате мягкий золотистый свет, который сразу прогнал из углов густые сумерки. Тени дрогнули, словно застигнутые врасплох, и поспешили спрятаться, обнажив тяжёлые шторы и шкафы с полками.

Я подошёл к столу, положил на него стопку писем и тяжело опустился в кресло. Провёл ладонями по прохладному дереву подлокотников, будто проверяя, выдержат ли они ещё один вечер моих размышлений.

Несколько минут сидел молча, откинувшись на спинку и глядя на ворох корреспонденции. Листы смотрели на меня в ответ, словно не веря, что я справлюсь с таким объемом документов.

Я тяжело вздохнул и пробормотал:

— И это только первый день приёма заявок…

Невольно подумал, что мой предшественник наверняка сидел в этом же кресле, под тем же светом лампы, и здесь же принимал важные для края решения. Всё то, что становилось частью истории Северска, начиналось, скорее всего, именно за этим столом. А теперь настала моя очередь.

Чтобы не позволить себе утонуть в размышлениях о тленности бытия и вечности ответственности, я вынул из подставки нож для бумаг. Его лезвие из оникса блеснуло в свете лампы, и я взял первое письмо. Разрезал край конверта. Извлёк аккуратную стопку бумаг и разложил их на столе.

Затем открыл верхний ящик и вынул записную книжку в кожаной обложке. Она удивительно напоминала те, в которых старый князь оставлял свои заметки. На первой странице угадывалась надпись, выведенная чёткой рукой. Вероятно дата. Поверх неё жирно, с нажимом, всё было перечёркнуто от руки.

Я задержал взгляд на этом чёрном штрихе, потом взял ручку и ниже аккуратно вывел сегодняшнее число и месяц. Сделал глубокий вдох, перевёл взгляд на бумаги и принялся разбирать первую заявку, отмечая в записной книжке ключевые моменты. Документы складывались в ряды, а мысли приходили в порядок. И пусть мир вокруг по-прежнему шевелился тревогами, на этих страницах всё должно было быть чётко. На какое-то мгновение мне подумалось, что со стороны я выгляжу как отец. Я даже вздрогнул и едва не осенил себя священным знаком.

В дверь негромко постучали.

— Войдите, — ответил я, не