Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров
На этот выход он решил брать всё. Как оно там обернётся, одному богу известно, так что под рукой должен быть любой инструмент. Что называется, на все случаи жизни. Так что перевязь с метательными ножами, шашка, кинжал, арбалет, лук и пика были собраны в одну кучу и тщательно осмотрены. Векша, по просьбе парня, успел обить древко пики на локоть полосами железа, так что срубить наконечник уже так просто не получится. Да и сам наконечник у этого оружия был перекован и как следует заточен.
Убедившись, что всё в порядке и вступить в драку он может в любой момент, Беломир вытряхнул содержимое своих перемётных сумок и занялся инспекцией походного набора. Что-то вроде аптечки он принялся собирать ещё на прежнем месте жительства. Сбор сушёных трав для остановки крови, порошок из трав для введения пациента в какое-то подобие сна, высушенные жилы для наложения швов, даже пара гнутых игл, которые сделал ему Векша. Он же отковал ему пинцет и небольшое подобие зажима.
Чего парню всё это стоило, отдельная песня. Кузнец никак не мог понять, зачем это нужно и для чего тратить на такую ерунду дефицитное железо. Но в итоге Беломиру удалось растолковать ему, для чего всё это нужно. Нашлась в сумке и глиняная фляга с уксусом. Выгнать нормальный спирт у него так руки и не дошли. Убедившись, что осталось собрать только продукты и запас воды, парень вернул всё обратно и, почесав в затылке, полез в сундук.
В степи всегда пыльно, так что вопрос личной гигиены это не прихоть, а залог долгой, пусть и не всегда счастливой жизни. В общем, пара смен исподнего белья должны быть с собой в обязательном порядке. Вспомнив про шёлковую рубашку, парень вдруг замер посреди комнаты с исподним в руках. В памяти всплыла прочитанная когда-то книга о Великой Отечественной войне. Там немецкие офицеры носили шёлковое нижнее бельё. И делалось это не от фашистского шика, а из понятий прагматичных.
Такое бельё не натирает кожу, в нём не жарко и оно быстро высыхает. По всему выходит, что местные хазары о чём-то таком если не знают, то догадываются. Ведь все рубашки, увиденные им у казака, были из шёлка. Вот и повод как следует заняться своим гардеробом. До этого момента Беломир использовал то, что оказывалось под рукой. Впрочем, и остальные казаки не вдавались в сложности выбора гардероба. Есть какое чистое, и ладно.
Понятно, что на одежду придётся серьёзно потратиться, но теперь деньги у парня были. Его цепочки из серебра и золота купец едва с руками не отрывал. Даже от привычки торговаться за каждую медяшку отказался, увидев, как смотрится на теле плоская цепочка. Хотя цена на эти украшения была назначена с самого начала, так что всё решалось быстро и просто, к вящему удовольствию обеих сторон.
Уложив в суму всё необходимое к дальнему походу, Беломир отправился на конюшню. Идти решено было одвуконь. Именно так и передвигались обычно степняки на дальние расстояния. Перепрыгивали на ходу из седла в седло, покрывая огромные расстояния. Так же предстояло двигаться и им. Выведя из конюшни двух самых крепких коней, парень быстро осмотрел им спины и, взяв под уздцы, повёл на подворье к Векше. В любом случае лучше него никто о состоянии подков ничего сказать не мог.
Едва увидев приятеля, кузнец отложил какую-то заготовку и, уперев кулаки в бёдра, недоуменно прогудел:
– Ты далёко ль собрался, друже?
– Григорий с собой в поле зовёт, – пожал Беломир плечами, привязывая коней. – Сделай милость, глянь подковы. В степи не до того будет.
– Сей момент гляну, – засуетился кузнец, бросаясь к коням.
Но вместо подков начал он с полной диагностики всех систем этого транспорта. Потратив на каждую животину минут по двадцать, он отступил в сторону и, утирая руки пучком соломы, одобрительно проворчал:
– Добрые лошади. В здоровье обе. Сейчас перекую, и можно ехать.
Опытному мастеру такая работа на час. Ну, по внутреннему хронометру самого Беломира. Тут с этим делом вообще было сложно. Есть утро, есть полдень, есть вечер и есть ночь. Ну и полночь ещё, до кучи. А всё остальное как бы между делом. Привыкнуть к такому Беломиру было очень сложно. Не привык он так временем разбрасываться. Может, потому и успевал сделать гораздо больше, чем местные. Хотя и тут нужно было подумать, что с чем сравнивать.
Окончательно запутавшись в своих выкладках, парень плюнул и вернулся к делам насущным. Тихо объяснив Векше, где в его комнате что лежит и что для чего нужно, он внимательно посмотрел приятелю в глаза и, не повышая голоса, закончил:
– Ежели со мной чего, себе всё заберёшь. Пусть Ладушке в приданое будет.
– Ты чего, друже?! – всполошился Векша, сообразив, о чём именно идёт речь. – Неужто чуешь чего?!
– Нет. Это я так, на всякий случай, – отмахнулся Беломир, жестом удерживая его на месте. – Дело непростое будет, так что лучше готовым быть.
– Понял я тебя, друже, – насупившись, тихо вздохнул кузнец. – Всё сполню, как велел. Покоен будь. Когда едешь?
– А вот как Серко знак подаст, так и двинем, – улыбнулся Беломир и, попрощавшись, отправился домой.
Нужно было ещё проверить сбрую и сёдла. К огромному удовольствию парня, в своё время Векша, помня, что Беломир не особо умеет обращаться с лошадьми, успел починить всю сбрую и натереть кожу воском. Так что всё это добро можно было хоть сейчас использовать. Убедившись, что всё готово, Беломир присел на лавочку у крыльца и, откинувшись на стену дома, задумался. Возвращаться к работе не хотелось. Да и не особо он там сейчас нужен был.
Крышу покрыли, полы настелили. Осталось установить окна, двери – и можно будет вселяться. Казаки даже слюду для окон подходящего размера добыли. Откуда они притащили толстые пластины таких размеров, парень так и не понял, но пришлось в срочном порядке изобретать резак для расслоения камня. Благо под рукой имелся свой мастер на все руки. Резак Векша отковал за пару дней, так что из одного большого куска они с парнем нарезали вставок почти на все окна. Получились почти тонированные стёкла.
Слюда на просвет имела желтоватый оттенок. Глядя на получившуюся красоту, кузнец только головой качал. Ведь обычно хрупкий камень вставляли в окна небольшими пластинами солидной толщины. Иначе он очень быстро начинал трескаться. Но Беломир в очередной раз сделал всё по-своему. Не хотелось ему вечно жить в полутьме. Совсем. Темноту он предпочитал ночью, когда спать ложился. К тому же парень планировал в доме ещё и работать, а не просто жить. Так что хорошее освещение ему было просто необходимо.
– О чём задумался, казаче? – раздался вопрос, и Беломир, очнувшись, с удивлением уставился на подходящего Серко.
– Да вот, вспоминаю, всё ли собрал к походу, – выкрутился парень.
– Нешто. Чего забыл, у татар возьмёшь, – отмахнулся казак.
– Кто по-хазарски ругаться будет, нашёл? – сменил парень тему.
– Есть у нас пара воев, знают малость речь ихнюю, – отмахнулся Серко.
– Трудное дело будет. Кровавое, – помолчав, тихо произнёс Беломир.
– А по-иному не получится. Или мы их с татарами стравим, или сами кровью умоемся, – так же тихо отозвался Серко, присаживаясь рядом.
– Что с бабами да детьми делать станем? – не унимался парень.
– Жалеешь уж, что предложил? – вместо ответа спросил казак.
– Не жалею. Опаску имею, что рука дрогнет дитя зарубить, – помолчав, честно признался парень. – Не привык я к такому.
– Плашмя бей. Пусть думают, что ошибка вышла. Свезло, мол, по тьме ночной, – чуть подумав, решительно посоветовал казак. – Главное, сам не вздумай голос подать. Рычи, свисти, вой, а речи не допускай. Уяснил?
