Совок 15 - Вадим Агарев
— И всё же, товарищ! — стараясь сохранять на лице максимум уважения, упрямо повторился я с ранее высказанным пожеланием, — Вы извините, конечно, но я настаиваю! Мне бы хотелось увидеть официальный документ, удостоверяющий вашу личность! И желательно, чтобы это был не тот документ прикрытия, который вы показали моему начальнику, а настоящий. Фактический документ! — я секунду поколебался, но всё же решил, что сопутствующий антураж не повредит и подмигнул суровому незнакомцу.
Да, была вероятность того, что не этот важный мужик вместе с Сафиным был сегодня у Данилина. И тогда мой палец только что бездарно попал в небо. Но ведь на то я и мудак по моему сценарию, чтобы вести себя по-мудацки. То есть, непонятно для нормальных людей. Даже, если мой простенький блеф сейчас не сыграет, то он из общей картины так же никак не вылезет. Пусть в таком случае они просто поудивляются, каких полудурков набирают в ментовское следствие! А потом этим придуркам еще и ордена вручают!
— Молодой человек, вы уверены, что не совершаете ошибку, разговаривая со мной в таком тоне? — затвердел лицом товарищ, у которого я затребовал мандат, — Или вас не поставили в известность, что вместе с другими мы рассматриваем версию, по которой вы являетесь соучастником в этом преступлении?
Проговаривая эти слова, он не с меньшей строгостью посмотрел на напрягшегося капитана. Будто бы это тот подговорил меня потребовать ксиву у своего начальника.
— Никак нет! — помотал я головой, — Михаил Мухамедзянович мне всё объяснил! — я не воспользовался моментом и не стал подставлять Сафина. — Я в курсе всех возможных проблем! Но всё же⁈
Я действительно не понимал, по какой причине этот товарищ упёрся и решил сохранить инкогнито. Странно это!
— Подполковник Хлебников! — сдался таинственный мужчина, — Борис Олегович. Коллега капитана Сафина.
Он раскрыл в полуметре от меня красную книжицу со своей фотографией. Такую же, как и та, которую мне недавно показывал его подчинённый. И захлопнул её через три-четыре секунды. Толком ознакомиться с ксивой я не успел, но заметил, что прописка в ней местная. Значит, не москвич.
— Это майор Толоконников, — кивнул старший комитетчик на молчаливого курильщика, — Хозяин этого кабинета. Будет вместе с нами осуществлять оперативное сопровождение по данному делу. На слово мне поверите или тоже документ потребуете? — не без доли сарказма поинтересовался Хлебников.
Добившись желаемого и поняв, кто есть кто, я заверил комитетовского подпола, что доверяю ему всецело.
— Отлично! — с долей раздражения в голосе констатировал старший гэбист, — Слава богу, с этим разобрались! Однако, времени у нас мало, так что давайте начинать! Гражданка Радченко, подойдите сюда! — поманил он Розу рукой.
Гражданка Радченко встала и медленно подошла.
— Сюда садитесь! — указал ей подполковник на стул, стоявший напротив меня.
Вражина советской экономики послушно обошла приставной стол и присела на указанное место. Для меня было понятно, что девчонка держится из последних сил. Как она до сих пор умудрилась выстоять под прессингом трёх изощрённых волчар, для меня было загадкой. Тут не всякий уголовник, не раз и не два побывавший у «хозяина», сдюжил бы.
— Роза Мирославовна, вы хотели, чтобы при даче вами показаний присутствовал следователь Корнеев. Так? — он вопросительно всмотрелся в лицо цыганки.
Дождавшись её молчаливого кивка, подполковник Хлебников продолжил.
— Как видите, мы пошли вам на встречу и вашу просьбу выполнили. Теперь ждём от вас того же! Ну так, что, Радченко, теперь-то вы говорить будете? — подпол не отрываясь, смотрел на Розу, буравя её тяжелым взглядом.
Воспользовавшись тем, что трое напрягшихся борцов за государственную экономику всё своё внимание обратили на сбытчицу фантиков, я едва заметно покачал головой из стороны в сторону.
Лишь бы только она это заметила и поняла правильно, чего мне от неё надо.
Роза оказалась замечательной и неглупой. Гораздо умнее и внимательней, чем многие из моих знакомых дам из этой и прошлой жизни. В отличие от тех, высокообразованных, эта не имела за плечами даже десятилетки. Но всё заметила и всё поняла.
— У меня сильно голова болит! — нервно облизав сухие от волнения и страха губы, тихо проговорила она, — Мне врача нужно!
И тут же испуганно вжала голову в плечи. Я бы тоже последовал её примеру, но задействовав всё имеющееся в себе мужество, сдержался.
— Чтоооо⁈ — как локомотив, врубивший в тоннеле аварийный гудок, взревел подполковник Хлебников, — Ты издеваешься, тварь?!! Я тебя под высшую меру подведу, ты у меня на Колыме сгниёшь, сука!
На Розу было страшно смотреть. Девка находилась в полуобморочном состоянии и я с ужасом ожидал, что она вот-вот отключится. И прямо сейчас без чувств сползёт на пол. А потом всё пойдёт по известному сценарию. Всё будет происходить последовательно и с единственно возможным результатом. После того, как ей сунут под нос нашатырь и она немного придёт в себя, её немедленно и гарантированно доломают. Не давая времени на то, чтобы включить мозги и сосредоточиться. Её и до этой минуты, наверняка, стращали не по-детски. Без исключения используя все аргументы и рычаги. Все, какие только у них есть. Обещая всевозможные кары и самые страшные последствия в случае, если она продолжит упираться. Угрожая ей самой и даже её мужу, и без того уже сидящему в СИЗО. Как она до сих пор еще не сломалась, для меня было загадкой. Но всему есть предел и похоже, что у Розы он на походе.
Стараясь не привлекать ничьего внимания резкими движениями, я поднялся и быстро двинулся к журнальному столику. На нём, когда еще только вошел, я заметил графин с водой и два стакана. Наполнив один до краёв, я, уже не сдерживая торопливой стремительности, подскочил к выпадающей из сознательности цыганке. И резко выплеснул ей всю воду в лицо.
— Ты что делаешь, гад? — взвизгнув по-бабьи, подскочил к столу, до того всё это время безучастно стоявший у окна безымянный и безотчественный «колбасник» Толоконников, — Сука, мне же опера «секретку» на проверку принесли! — начал он суетно собирать со стола бумаги и стряхивать попавшую на них воду. Тщетно! Часть текстов и подписей, исполненных не шариковыми, а, по нынешним временам, обычными чернильными самописками, начали расплываться.
Краем разума и на доли секунды я содрогнулся от постигшей Толоконникова катастрофы. Но не надольше. Всё моё внимание было приковано к мокрой курице в цветастой юбке. К постепенно приходящей в
