Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.

— Что… эт-то было? — отплевываясь пеной у рта, жалобно проскулил заместитель Базы-211. Он смотрел на ученого в паническом страхе. Буран только что унесся своими вихрями к подножию снежных торосов. Спираль свернулась узлом, пропала, растворившись вместе с запахом озона.

— Не знаю, — почти лишенный чувств, едва вымолвил старший геолог. — Мом очки…

— Что, очки?

— Где они? Я не вижу…

— О, мой бог, Альфред! И вы в такой момент говорите о каких-то очках?

— Не могу дотянуться до рации. Где она?

— Вот! — разрыв руками скомканный снег, протянул Штраус. — Но она не работает.

— Как, не работает? Мы же только что слышали… — ученый запнулся. — Слышали призывы о помощи бедной девочки!

Он по-старчески всхлипнул, близоруко осматривая место катастрофы. Торосы и снег возвышались вокруг вывернутыми наружу кучами ледяного хлама. Повсюду царила разруха. Пронесшийся шквал морозного ветра стер с лица земли почти весь участок в радиусе десяти километров. Далекий хребет, казалось, вибрировал в воздухе. Совершенно полная тишина обрушилась на путников, отчего заставляла сердце сжиматься от чего-то неведомого.

— Ханна, девочка! — потряс Альфред рацию. — Ответь, дочка! Остался кто жив у тебя?

Связь молчала. Ни звука, ни шороха. Полный вакуум.

— Она жива! — потряс кулаками профессор, воздевая их к небу. — Я верю! Жива!

Стал подниматься, пытаясь хоть что-то увидеть близоруким взглядом. Искал очки, не находил. Хотел сделать два шага — упал обессиленным. Хватал ртом воздух. Плакал по-старчески. Проклинал этот неудачный поход.

— Она была мне как родная дочь…

— Что вы делаете, Альфред? — ужаснулся полковник, видя, как пожилой ученый прилаживает к ногам снегоступы. Озирается в поисках необходимой амуниции, раскиданной мтров на триста в округе. — Вы куда?

— Пойду к ней. Я верю, девочка выжила.

— Но… но тот механический голос, — осекся полковник. — Вы же слышали, он предупреждал…

— Слышал. И что? Мне наплевать на него, кто бы там ни был. Пусть хоть сам дьявол из Преисподней. А если Ханна ранена? Лежит без сознания? Ей нужна помощь?

— Давайте, вызовем снегоходы по рации…

— По какой? По этой? — тоскливо швырнул бесполезный прибор. — И Базу мы теперь не в состоянии вызвать. Если и осталась рабочая рация, то она только у девочки. Просто Ханна не может до нее дотянуться. Я верю!

И стал собираться. Почти вслепую. Лихорадочно. Быстро. В полной безысходности. Проверив бинокль и флягу с водой, так и не обнаружив очки, почти зарыдал:

— Моя группа! Все погибли! Их унесло воронкой, раздавило давлением. Разорвало на части! А вы продолжаете сидеть, как ни в чем не бывало? Простите, герр Штраус.

— Стойте! — взвизгнул по-детски полковник СС. — Не бросайте меня! Как вы можете, Альфред?

— Могу.

— Но… но я ведь заместитель коменданта, черт возьми!

— А там мой девочка, — указал ученый рукой в сторону снежной гряды. — И ей нужна помощь.

— А я? — засуетился начальник всех коммуникаций Новой Швабии. — Как же я? Вы не имеете право бросить меня вот здесь… Одного.

— Могу.

— Постойте! — почти умоляюще завопил Штраус. — Вот! Погодите! Я нашел ваши очки!

Схватив их в снегу, немец почти с умоляющим жестом пополз на коленях к ученому.

Тот взял их, даже забыв слова благодарности. Протер. Подышал на стекла. Развернулся и, молча, стал удаляться в сторону снежных холмов. Отсюда они особенно отчетливо были похожи на рукотворные формирования.

Купола? Колпаки? Вентиляция? Колодцы? И что ж это за механический голос записи, говоривший по-немецки? Откуда?

Это и предстояло узнать немецкому геологу. Полковник Штраус, превратившись в скулящего вида мальчишку, засеменил следом, изрыгая проклятия. Звал назад. Кричал в приступах паники. Боялся остаться один. Озираясь на место разрухи, причитал во весь голос:

— Вы не имеете права! Я доложу барону фон Риттену, что вы бросили представителя рейха…

— Замолчите, герр Штраус! — оборвал его поток излияний профессор. — Или идите со мной, или можете возвращаться назад. Там снегоходы. Там Эрих Кемпка. Он встретит вас.

— Но… боже мой! Я не дойду один! И вы это знаете!

— Я не вернусь без Ханны в любом случае.

— А если… если она не жива?

Профессор на миг остановился. Склонил скорбно голову.

— Тогда и мне нечего делать в своей старческой жизни. Похороню мою дочку во льдах. Лягу и усну рядом с ней.

Полковник опешил.

— О, бог всемогущий! А я? Как же я?

Потрясая кулаками, навис над ученым.

— Вы понимаете? Я не… мне не дойти одному, чтоб черти вас разорвали! Даже если найдем вашу летчицу раненой, как мы потом возвратимся назад?

Альфреда что-то подспудно тянуло к хребту. Влекла тайная сила. Тянула магнитом. Он отрешился от стенаний полковника. Брел вперед и вперед. Проваливался в сугробах. Кряхтел, поднимался. Хрипел. Исходил последними силами. Не обращая внимания на плетущегося сзади полковника, шел куда-то туда, откуда там, за торосами, он впервые услышал голос по рации:

Вы вошли в запретную зону. В случае неповиновения будут приняты меры. Доступ в закрытую зону запрещен протоколом.

Ему, Альфреду, профессору наук, необходим был ответ на вопрос:

Кто мог посылать записанный автоматикой голос? Откуда во льдах континента, где не ступала нога человека, мог раздаваться немецкий язык? На какую глобальную тайну всего человечества он наткнулся со своей экспедицией?

Ответы на эти вопросы он должен узнать непременно. И если Ханна жива, он вместе с дочкой проникнет в загадку Рейх-Атлантиды. Впереди его ждала неизвестная науке цивилизация…

* * *

А тем временем водитель Эрих Кемпка, оставшийся в числе охраны вездеходов, получил из Базы радиосигнал. Но сигнал этот был из другого пространства.

И посылали его вовсе не люди.

…Тогда кто?

Глава 13

1945 год. Январь.

Прорыв в Берлин.

Ее величество Судьба неуклонно и неотвратимо гнала нас с Борькой к столице Третьего рейха.

В суматохе боя мы потеряли ценного пленника. С чем мы приедем к Илье Федоровичу? С каким подарком? Я обещал ему сюрприз, причем, в глобальных масштабах. Ценнее оберштурмбанфюрера СС мог быть только кто-то из верхушки рейха. А вся верхушка