Назад в СССР: Классный руководитель, том 2 - Евгений Алексеев

— Да? Директор разрешил?

— Да! — подтвердила Ксения. — Арсений Валерьянович сказал, что разрешит поставить «Трехгрошовую оперу», если мы следующий спектакль поставим из русской или советской классики.

— Интересно, — я задумался. — Ребята, я обязательно приду. Поговорю с Аглаей Борисовной, что она посоветует поставить.

Хотя стихи, которые читал Бессонов, навели меня на мысль, какую пьесу выбрать следующей — «Баню» Маяковского. Это и сатира, и фантастика о будущем. Очень она мне нравилась, хотя в школе её не проходили.

После окончания всех уроков я направился к актовому залу, и уже издалека услышал громкое бренчанье гитары и высокий голос Генки, который что-то исполнял, но разобрать я не смог.

На сцене я заметил несколько ребят из 9 «Б» и Генку, который облачившись в настоящий костюм гангстера — пиджак и брюки — черные, в полоску, белый галстук, шляпа с лентой и гетры, пел песенку Мэкки-ножа, яростно терзая струны гитары. Стараясь не отвлекать их, сошёл вниз, и присел на крайнее кресло во втором ряду.

Закончив петь, Генка спрыгнул со сцены, подошёл ко мне.

— Ну к-как, Олег Николаевич? — чуть заикаясь от смущения, спросил он.

— Мне понравилось, — сказал я. — Хотя я бы хотел, чтобы стиль был немного другой. Ты её исполнил, как рокер. А тут скорее использовать балладный стиль. А прикид у тебя классный. Где взял костюм?

— Я сшила, — рядом незаметно оказалась Ксения.— Ничего?

— Прекрасно, Ксения, — искренне восхитился я. — Просто идеально подходит под образ.

Правда, я заметил странность — костюм Генке был великоват, словно шили его на парня более высокого. Подвёрнуты не только брюки, что, собственно, как раз и было нужно сделать, но и рукава. Но огорчать девушку не стал. Мало ли, ну немного ошиблась? Во всем остальном Генка выглядел настоящим гангстером.

— А какой надо стиль? — поинтересовался Генка, в голосе его я услышал ревнивые нотки. — Покажите?

А, чёрт не шутит, покажу, я взял у Генки гитару, повесил на плечо ремень и проиграл несколько аккордов в стиле Фрэнка Синатры.

— Вот что-то типа этого, — я уж хотел отдать гитару парню, но он задержал её.

— Олег Николаевич, а вы исполните, а мы послушаем, — Генку взяло, видно, за живое, что кто-то ещё кроме него умеет играть на гитаре и петь.

Сердце забилось сильнее, нахлынул азарт и желание попробовать показать себя. Может быть, из-за того, что Ксения так смотрела на меня? Взял гитару, забрался на сцену. Провёл рукой по струнам, машинально подтянул колки, чтобы звучало ниже и рычащим баритоном спел в стиле Фрэнка Синатры:

У акулы зубы — клинья,

Все торчат, как напоказ.

А у Мэкки — нож и только,

Да и тот укрыт от глаз.

Суматоха в Скотланд Ярде:

То убийство, то грабёж.

Кто так шутит — всем известно:

Это Мэкки-Мэкки-Мэкки-Мэкки-Нож.

— Ну, как? — я спрыгнул вниз и отдал Генке гитару.

— Я так не смогу спеть, — расстроенно протянул Генка.

— Что значит так? Я тебе просто задал тональность, темп. Чтобы ты чуть изменил.

— И сыграть так не смогу.

— Гена, хватит ныть. Ты мужик или кто? Так не могу. Сяк не могу, — с досадой ощутил, что отбиваю парню весь интерес к роли. — Всё ты можешь. Давай на сцену и вперёд. Да, у вас текст пьесы есть?

— Конечно, — Ксения передала мне папку с напечатанным на машинке текстом.

Пролистав, не удержался от улыбки: грубые слова кто-то вычеркнул, надписав сверху эвфемизмы, вместо «шлюха» — «ночная бабочка», вместо «сутенёр» — «сводник», «бордель» заменили на «весёлый дом». А во фразе «А в Винчестере ты соблазнил двух несовершеннолетних сестёр.» слово « несовершеннолетних» закрашено синей пастой, что полностью исказило смысл реплики Полли и ответа Мэкки-ножа ей: « Мне они сказали, что им уже за двадцать»…

— Так, давайте устроим читку по ролям? Согласны? У всех текст есть? Хорошо.

Мы начали репетировать, и я так увлёкся, что не заметил, как стал изображать режиссёра по-настоящему. На моих глазах рождался спектакль, пусть самодеятельный, в котором играли школьники. Ходил по сцене, раздавая указания, пытаясь изобразить каждого персонажа. Когда мы дошли до первого ареста и освобождения Мэкки-ножа, я не удержался, взял шляпу у Генки, сел за чёрный рояль, который стоял на краю сцены, и сбацал, как настоящий джазмен в кабаке «Балладу о приятной жизни», которая мне очень нравилась:

Твердят, что на земле всего прекрасней

Жизнь мудреца, что пустота в желудке

И холод в доме — это предрассудки.

Оставьте про себя такие басни!

Кто хочет жизнью тешиться простой,

Пусть тешится. Увольте лишь меня.

Нигде, нигде на свете даже дня

Нельзя прожить на пище на такой.

Одной свободе разве будешь рад?

Лишь тот живёт приятно, кто богат.

Наверно, получилось хуже, чем с гитарой. Рояль отзывался жалобными и расстроенными звуками, но это добавило шарма циничной песне. Отдышавшись, повернулся к остальным, лихо сдвинув шляпу на затылок. И тут заметил в зале зрителя, вернее, зрительницу. Новую учительницу по французскому, с которой сегодня поцапался. Она сидела на последнем ряду, и я с трудом мог в полутьме различить выражение её лица. Я спрыгнул со сцены и направился к ней.

Присел на кресло перед ней, ощутив едва заметный аромат её духов — что-то невероятно воздушное, лёгкое, но в то же время, многослойное, обволакивающее и пьянящее. В названиях я не разбирался, но это точно была не «Красная Москва».

— Ну, как вам наш цирк, Полина Григорьевна? — я положил руки на спинку кресла, бросил весёлый взгляд.

— Вашим питомцам повезло, что у них такой руководитель, — совершенно неожиданно сказала она. — Классный.

Она сделала акцент на последнем слове, как это упоминается в переносном смысле. И я настолько опешил, что замер с открытым ртом, не в силах что-либо придумать в ответ. А женщина продолжила:

— У вас хороший лирический баритон, Олег Николаевич. Не поставленный, но сильный и приятный. Вы учились где-то?

— Я два класса учился в музыкальной школе. Потом бросил.

— Жаль.

— Вы будете играть главную роль?

— Нет, — я покачал головой. — Мэкки-ножа будет играть Гена Бессонов. Я староват для участия в школьном спектакле.

— Зря. Вы бы лучше смотрелись, и ваш спектакль заиграл совсем