Тень Долгой зимы - Игорь Семенов
— Это правильно, — кивнула в ответ женщина. — Но почему ты считаешь, что в случае этой вашей вулканической зимы выживут лишь коммунисты?
— Потому, что лишь они смогут в критической ситуации бросить все силы на решение первоочередных задач выживания, — ответила девушка. — И в этом им помогут их плановая экономика и коллективизм… Как помогли они им во время Второй мировой войны.
— Когда Рейх напал на Советский Союз, мы все думали, что его дни сочтены, — вспомнила Милада. — Все гадали, сколько времени они протянут… И никто не верил в то, что СССР сможет победить лучшую армию Европы. А до того была их индустриализация, в возможность проведения которой мало кто тогда верил. Так что… Порой Советский Союз может удивлять, совершая то, что многие другие считают невозможным.
Ну да… В этом Квета имела возможность убедиться лично. На опыте собственной прошлой жизни. Вот только не расскажешь ведь никому! Не поверят — в психушку, а поверят — так будет еще хуже. Ее знания постараются использовать в своих интересах власть имущие — и никому не будет никакого дела до какой-то девчонки, до того, чего она хочет, о чем мечтает, какие строит планы для жизнь. Для истинных правителей Америки она будет лишь расходным материалом для достижения их целей. Нет уж! Ни один из предложенных вариантов девушку не устраивал.
Другой вопрос — что ждет этот мир? Если здесь не будет ни извержения Лонг-Вэлли, ни Долгой зимы, то… А что тогда? Слишком много неопределенности для того, чтобы строить прогнозы. Разве что вспоминались слова ее знакомого Михаила, бывшего-будущего первого заместителя Председателя Совета министров… Когда-то ее удивлял какой-то его пессимизм, как он говорил о возможных рисках, которые могут привести даже к развалу страны. В отличие от многих фанатиков коммунизма, он не верил в него, а подходил к этому вопросу с прагматической точки зрения. Был убежден, что иного будущего у человечества просто нет. Или социализм и, в перспективе, коммунизм. Или неизбежные деградация и смерть цивилизации… Но именно это отличие и было ключевой — ничто не застилало глаза и позволяло видеть картину со всех сторон, без ее идеализации. Может быть, потому именно его и продвинули на такую высокую должность в советском правительстве?
«А если…» Внезапно зародившаяся мысль на первый взгляд показалась столь дикой, что девушка отбросила ее в сторону. Но, немного поразмыслив, вновь вернулась к ней. А что, если все обстоит иначе? Если Михаил не строил прогнозы, а всего лишь говорил о том, что видел сам, своими глазами? В конце концов, если она сама стала «попаданкой», то где гарантия отсутствия других таких примеров? Оттого-то и такая убежденность в своей правоте — ведь он знал все на личном опыте. Как и она знает про Долгую зиму и сверхвулканы…
Интерлюдия. "Иной вариант"
— Привет, Миш! — окликнул его показавшийся знакомым голос.
— Привет, Вик! — оглянувшись, парень не сразу узнал свою бывшую одноклассницу. — Ты… это… Как живешь-то?
— Ну как? — грустно усмехнулась девушка. — Как и все… Выживаем как получается. Вон только недавно из деревни вернулась, «пырейку» убирали…
— За работу, естественно, зерном заплатили?
— А чем же еще? — усмехнулась Вика. — Ну да хоть что-то…
Ну да. Как полтора года назад «кончилась» советская власть, так все выживают кто как может. Единого государства не стало — каждый сам по себе. И если у них в городе власть держал первый секретарь товарищ Шибаев, которому с помощью мобилизованных из резервистов «Сил территориальной самообороны» более-менее удавалось поддерживать порядок, то что творилось в других местах — жутко было представить. Каждый райцентр, а порой и не только они, стали сами по себе. И объединить их было некому — военные практически все ушли «на юга», на распоряжения министерств и исполкомов все плевали с большой колокольни, партия и вовсе превратилась в пустой звук… Впрочем, даже у них в городе советская власть стала во многом формальностью, контролируя лишь наиболее важные объекты промышленности и городского хозяйства и организовывая хоть какую-то кооперацию среди еще кое-как работающих промышленных предприятий.
Впрочем, как стало ясно, что все рушится, город принялся избавляться от «лишних ртов». Оставались на месте лишь самый минимум — кто обеспечивал работу коммунального хозяйства и производство критически важной для выживания продукции вроде топлива и запчастей для сельхозмашин. В первую очередь, выселили в деревни эвакуированных. А следом же отправили «в поля» и остальных — летом большинство работало на выращивании овощей, картошки-скороспелки и «пырейки», под которые использовали любые мало-мальски пригодные земли. Впрочем, даже так еды не хватало. В прошлую зиму люди умирали тысячами! Того количества продуктов, что получали по карточкам, еще как-то хватало чтобы не помереть с голоду, но не для того, чтобы сохранить здоровье… А что будет в эту зиму — оставалось лишь гадать. Урожай-то пусть и стал лучше, но не намного, а вот запасы со времен до Долгой зимы уже закончились.
Сам Михаил тоже только недавно вернулся, как нынче стали говорить, «с полей». Все лето они жили в землянках и палатках, выращивали все те же «пырейку» с репой и моркошкой. Правда, последняя храниться не будет — так что это чисто на еду… Впрочем, нынче ели буквально все, что только можно. Корни лопуха и рогоза, пырея и одуванчика, крапиву и лебеду… Брошюрку со списком съедобных дикорастущих растений и их картинками полиграфкомбинат издал и распространил еще в конце лета 1967 года — и это было последним, что он вообще напечатал. Буквально на следующий день после окончания выпуска все сотрудники были распущены по домам и на работу больше не приходили.
И вот заканчивается очередная осень, вот-вот наступит зима… И никто не знает, что ждет их дальше. Метеорологическая служба приказала долго жить вместе со страной, а до того власти всячески скрывали масштабы катастрофы — это стало понятно уже давно.
— А я недавно «с полей», — ответил Михаил. — Как у тебя-то, все живы?
С Викой они не виделись с самой осени 1966 года — так что ничего о ее нынешней жизни парень практически не знал. Разве что Петька как-то раз обмолвился…
— Если бы… — тяжело вздохнула девушка. — Дед с бабушкой померли осенью 67-ого. Тетя Света этой зимой померла. Воспаление подхватила, а лекарств, сам знаешь, нет больше. А вскоре за ней и дядя Миша — напился на поминках и угорел. А Мама с папой живы, дядя Петя с семьей, тетя Тоня тоже… А больше ни
