Тень Долгой зимы - Игорь Семенов
Так или иначе предупредить о Долгой зиме руководство СССР или хотя бы ускорить принятие нужных решений после ее начала не получалось… И что делать — девушка не знала. Пусть даже ей многое в этой версии Союза не нравилось. Пусть ряд находящихся у власти людей она откровенно презирала, считая, по старой памяти, предателями и заговорщиками. Но советские люди — они и тут оставались советскими людьми. Только как она могла помочь им? Написать американцам письмо с призывом прекратить ядерные испытания? Ха-ха-ха… Более абсурдной идеи придумать было бы просто невозможно!
* * *
Откинув в сторону допитую бутылку водки, Василий с неприязнью взглянул на календарь… Один день! Остался ровно один день до предстоящего ядерного испытание, которое в конечном счете приведет к извержению Лонг-Вэлли и Великой зиме! И ведь ничего не сделаешь… И это бесило его больше всего!
Год назад оказавшись в другом мире и другом времени, в своем детском теле, Василий в первую очередь бросил вою работу в газете и пошел на завод учеником токаря. Сидеть вместе с теми уродами, кто в прошлой реальности входил в их «интеллигентскую тусовку», ему было откровенно противно… Ни к чему хорошему их идеи привести не могли. И пусть в этом мире их не арестовали и не выслали из страны, но это ничего не меняло. Скорее, удивляло. Как Советская власть молча терпит подобную мразь? Почему их до сих пор не прикрыли?
Завтра… Уже завтра старый мир закончится! Пусть даже большинство людей поймет это куда позже — после того, как рванет вулкан. Вот только… Именно завтра будет запущена та цепочка событий, что уничтожит прежний мир. И, в этом Василий был абсолютно уверен, в этой реальности все повторится… Все будет так же, как и там. Только там он был в США, а здесь — в СССР. И это вызывало двойственные чувства…
С одной стороны, он знал, что СССР в его родной реальности не только пережил Великую Зиму лучше большинства стран мира, но и стал сильнее и фактически стал той силой, что определяла дальнейшее развитие всего мира. И пусть этот СССР в чем-то уступал тому (за прожитый год Василий не мог этого не отметить), но что и здесь успешно выйдут из Долгой зимы — в этом мужчина даже не сомневался. А с другой стороны…
Волей-неволей вспоминались те люди, кто за прошедшие годы стал для него близкими и родными. Квета и Мелисса… Что с ними будет без него? Как предполагал Василий, ничего хорошего… Не выжить им в этой надвигающейся новой реальности. А Леха Кузнецов, бывший член «русской мафии», а в дальнейшем — его первый заместитель в руководстве Республики? Или их соседка, Антонина Федоровна, что так часто приходила к ним на помощь? Или те парни, с кем вместе он оборонял будущую столицу их республики, с кем ходил в поход после разгрома орды «Барона», с кем позднее боролся против «пальцевцев» и заговорщиков и пытался строить «светлое будущее», насколько это вообще позволяли их скудные возможности?
Да, не так-то многого им и удалось добиться. Хотя… Не будь в мире СССР, не будь тех же южных «правительств» — они имели бы все шансы стать серьезной силой, что могла бы положить основу возрождению цивилизации. Начиная практически с нуля, они смогли возродить промышленность до уровня этак XIX века, а в чем-то даже и повыше этого… Взять хоть их производство нефтяных двигателей внутреннего сгорания. Старье? Для Союза — однозначно! Но на руинах цивилизации и это очень неплохо… Если, конечно, забыть, что оно все было создано не без помощи СССР на начальном этапе. А кое-что, вроде электрооборудования, приходилось закупать и позднее — на все сразу не хватало ни сил, ни ресурсов.
Отставив в сторону пустой стакан, Василий, шатаясь, вылез из-за стола и, дойдя до тумбочки, взял лежавший на нем лист бумаги с карандашным наброском… Мелисса с Аней и Колькой, его жена с детьми из прошлой жизни… Все, что осталось в память о них… Правда, возраст на картинке совершенно не соответствовал — по сути, все трое выглядели ровесниками. Лет так на двадцать… Но на это мужчина не обращал внимания. Мелочи!
— Простите меня! — пошатнувшись и чуть не уронив стоявшие на тумбочке часы, произнес он. — Я ничего не могу сделать!
Завтра… Завтра тот день, что навсегда изменит мир. И ничего поделать с этим Василий не мог.
* * *
И все же это были другой мир и другая история. Последние дни Квета провела как на ножах, ожидая, что «вот-вот начнется». Но… ничего! И к началу августа девушка малость успокоилась. Прокатившейся по западу США череды землетрясений так и не произошло — а, значит, не будет ни извержения проклятого Лонг-Вэлли, ни Долгой зимы. Выходит, зря она панику разводила? Или именно благодаря их статьям и удалось повлиять на политику правительства — вместо трехмегатонки взорвали совсем слабенькую бомбу в несколько килотонн? На этот счет ничего сказать Квета не могла… Кроме одного. Если в этом мире не будет этого испытания, то история мира пойдет другим путем — и поэтому все ее знания о будущем обесценивались.
— Изменилась ты как, дочка, — глядя на нее, спросила Милада, мать Кветы. — Вон скажи — зачем тебе вообще понадобилось это «движение за запрет ядерных испытаний?
— Зачем? — думая, что лучше придумать для обоснования, переспросила Квета. — Один мой новый знакомый, геолог, считает, что испытания бомб в сейсмически опасных районах способны активизировать тектонические процессы…
— Ну, допустим, — ответила на это мать. — Но про извержение, которое приведет к вулканической зиме-то с чего взяли?
— Это тоже его идея, — ответила девушка. — У себя в институте они даже провели некоторые расчеты, которые подтверждают эту теорию. Так что «Долгая зима» — это то, что реально может случиться с нами, если взорвется огромный вулкан… И вряд ли нам удастся пережить ее. Разве что коммунистам из СССР, — усмехнулась напоследок Квета.
— Советский Союз… — задумчиво произнесла Милада. — На нашей родине сейчас тоже строят социализм. И порой мне даже хочется вернуться домой, увидеть маму с папой, но… Не думаю, что там нам будут рады. А ты, Квета, слишком часто стала говорить про коммунистов. От этого мгут быть проблемы.
— Я знаю, мам, — согласилась девушка. — Но про
