Совок 15 - Вадим Агарев
— Ладно, старлей, твоя взяла! Хер с тобой, банкуй! — как-то не очень правдоподобно начал сливаться старший прапорщик Савватеев, — Ты только признайся, ты ведь и сам через ОУП один ноль семьдесят четыре прошел? А, старлей? Я ведь угадал? Да ладно тебе! Ну, чего ты молчишь, я же не ошибаюсь? В каком батальоне тащил? Ну, чего ты, Корнеев, я же вижу, что ты из наших!
Без весёлости, болезненно и через силу, но всё равно по-свойски подмигнул мне старшой. Надо понимать, он решил таки сделать еще один заход и попытаться спекульнуть на эмоциях. Боевое братство, однополчане и далее по списку… Дурашка! После девяностых это давно уже не актуально. Насмотрелся я на ребят, по милости кремлёвских старцев поучаствовавших в интернациональных авантюрах страны советов. Да, далеко не все из них потом ушли в бандиты. Но и тех, кто пополнил ряды оргпреступности, было сверх всякой меры.
Впрочем, к отдельному учебному полку с упомянутым старшим прапором номером я не имел никакого отношения. Абсолютно! Ни в прошлой своей жизни, ни, тем более, в этой второй. Тем не менее, да, с выходцами из этого славного полка спецназа ГРУ мне действительно довелось посотрудничать. Еще во время первой чеченской кампании. Всего эпизодов такого взаимодействия за полгода одной из командировок было несколько. Может, пять, а, может, и все семь. Сначала по воле стихийного случая, а потом уже по официальному приказу моего руководства. Вот тогда-то я и научился у вояк всему плохому. Не просто плохому, а очень плохому. И очень бесчеловечному. В милиции такому меня бы учить нипочем не стали. В МВД за такое своих сажают безжалостно и сажают надолго. Но надо признать, что в дальнейшей моей служебной деятельности полученные навыки пригодились. Особенно в борьбе с беспредельной оргпреступностью. Тех самых девяностых. Стыдно сказать, но потом я уже совсем не жалел, что научился зубы пистолетом крушить и коленки сверлить. А также тупым штык-ножом от «калаша» пилить берцовые кости бородатым басмачам. И не только им… Твёрдо и навсегда запомнив, что начинать всегда следует с большой берцовой. Именно она в сочетании с бестолковой пилой штык-ножа, даёт самый быстрый и самый достоверный результат.
После того, как старшего опера РУБОП Валентина Святкина вместе с женой и двумя детьми переехал КрАЗ, шкала толерантности по отношению к тем злодеям сместилась. Некоторые из сослуживцев Валентина, придя после похорон домой и, посмотрев на своих домочадцев, сделали какие-то свои личные выводы. А сделав выводы, сделали выбор…
Сука, опять в голову лезут неуместные воспоминания. Не о том думаю, сейчас с военными надо бы доразобраться! Качественно. Он же, паскуда, реально надеется меня развести на розовые сопли! Может, правда, сходить наверх и в инструментах порыться? Бэх Никитин мужик хозяйственный и запасливый. Был… В любом случае, в его верстаках и ящиках наверняка найдутся и дрель, и рашпиль…
— Вижу, не понимаете вы доброго к себе отношения! — не скрывая своего профессионального огорчения, философски нахмурился я и достал из кармана новую капроновую вязку метровой длины, — Я с тобой, как с человеком, а ты, сука зелёная, опять в уши мне ссать пытаешься! Ей богу, за#ёб ты меня уже, военный! Ну, да и ладно, хрен с тобой, по-плохому хочешь, будет тебе по-плохому! Давай решай, сам на пузо повернёшься, или мне снова тебя по рёбрам охерачить? — я сделал вид, что примериваюсь правым ботинком к боку Савватеева.
— Стой, Корнеев! Да стой же ты, тебе говорю! Не надо по рёбрам, я и так всё понял! — совсем несолидно и даже как-то суетливо затараторил старший прапорщик, — Будь по-твоему, на все твои вопросы отвечу, старлей! Ты, валяй, спрашивай! Что знаю, всё расскажу!
Что ж, всё ожидаемо и всё закономерно. Любой человек, даже, если он специально обучен стойко переносить все тяготы и лишения, нипочем не захочет повторной пытки «ласточкой». В том числе и тогда, когда он пребывает на действительной военной службе в секретном подразделении Генштаба МО СССР. Тем более, если он совсем недавно уже пережил эту пытку. Нет в этом никакого смысла! Да еще при шкурных обстоятельствах, когда Родина ни при чем и в героизме нет никакого резона. Ну и опять же, будь они трижды прокляты, эти пила, и дрель… Которые, со слов мента-отморозка лежат где-то тут совсем рядом. Практически, в шаговой доступности. А благостных сомнений в том, что этот самый отморозок пустит в ход означенный инструмент, ни у кого уже не осталось…
— Вот и отлично! — стараясь не искушать старшего прапора близостью своего тела, навис я над ним со стороны его темечка. — Вопрос первый и самый простой. Откуда вы про меня узнали? Кто навёл?
Задавая этот самый важный для себя вопрос, большую часть своей внимательности я обратил не на главаря, а на его подчинённых. И не прогадал. Поведение прапорщика Лаптева осталось прежним, он продолжал подвывать и пускать ртом кровавые пузыри. А штатный водила банды после моих слов заметно оживился. Он задёргался, насколько ему позволили вязки и заблажил. Не будь у него замотан рот, возможно я бы прямо сейчас и получил всю интересующую меня информацию. Или какую-то её часть.
— От жулика наколка на тебя пришла! — поняв, что нужное мне шило и так вот-вот из мешка вылезет, неохотно начал колоться старший прапорщик Савватеев, — Но за него можешь не беспокоиться, он уже давно покойник! И мы тут ни при чем, говорят, он у вас в каталажке сам вздёрнулся! — торопливо открестился бандитствующий прапор, — Хотя хрен знает, может, и помогли ему…
Я мысленно присвистнул. Это что же такое⁈ Это военный мне сейчас про технолога Шалаева втирает? Гонит, сука? Впрочем, вряд ли… Слишком сложно для него, да и подготовиться у него времени не было. Совсем. Опять же, этот подвал ни разу не ИВС и не СИЗО. Где при острой необходимости и за долю немалую можно не только весточкой разжиться, но и тайную вечерю организовать с нужным человеком, дабы посовещаться. Нет, здесь не там, здесь у моих полонян стопроцентная изоляция от внешнего мира. Включая преступный и даже коррупционный.
Оставив Савватеева, я приблизился к водиле бандитского «Москвича». Достав выкидуху, разрезал вязку, которой за спиной и почти к затылку были притянуты его ноги. Сдирать со рта пленника изоленту раньше времени не стал. И без того моим ушам досталось от стоматологических страданий прапорщика Лаптева.
Пока жулик приходит в себя и его кровообращение восстанавливается, я
