За гранью - Василий Седой
Не успел автомобиль тронуться, как нарком заговорил.
— Тут такое дело, Сергей. Начали мы работать по списку твоего брата и арестовали пять человек. Трёх — из старых коммунистов, участвовавших в революции, и двух — из высшего командного состава прихватили за компанию. За остальными из тех, кто находится в Москве, установили наблюдение. — Нарком помолчал пару минут, как будто собираясь с мыслями, потом встряхнул головой и продолжил говорить. — Так вот, много интересного рассказали арестованные. Но об этом я чуть позже расскажу, сейчас о другом. Реакция других людей из списка после ареста их товарищей последовала очень быстро, и пока неясно, к чему это приведёт. Несколько человек смогли каким-то образом уйти от наблюдения и исчезнуть. Другие и вовсе уничтожили это самое наблюдение. В общем, ждать от них можно чего угодно, и мы сейчас едем к товарищу Сталину, чтобы убедить его дать разрешение на работу со всеми фигурантами этого дела одновременно.
Берия, рассказывая, очень нервничал. И я не совсем понял, почему. Ну пусть и исчезла на время какая-то часть людей. Деваться им, по сути, все равно некуда. Со временем поймаем. Чего так переживать-то?
Как будто прочитав мои мысли, нарком внимательно на меня посмотрел, тяжело вздохнул и произнес:
— Все очень серьёзно, Сергей, но давай, наверное, все-же объясню почему.
Дальше, слушая рассказ Берии, я задавался вопросом:
— Как, сука, так могло произойти, что в стране, помимо «основного», есть ещё и теневое правительство? И самое главное, на самом деле непонятно, какое из них «основное»?' Но надо, наверное, по порядку.
По словам наркома, когда начали колоть на информацию старых коммунистов, поначалу им просто не поверили, что подобное, в принципе, может быть. Практически во всех существующих властных структурах сидят эдакие серые кардиналы, готовые в любой момент времени перехватить управление у своего начальства.
То есть, в случае надобности, «организация», созданная этими агентами влияния, в любой момент может перехватить управление государством без особых проблем. Даже не так. Они уже перехватили часть властных структур, поставив во главе своих людей.
Звучит все это на самом деле, как бред сумасшедшего. Но, по моему мнению, вполне себе возможно. Понятно, что местным в это сложно поверить, и я даже сомневаюсь, что наркому получится в полной мере донести все это до Сталина. Точнее, убедить его в правдивости этой информации. Для меня же всё это в полной мере объясняло, каким образом в моем прошлом мире пришёл к власти Хрущев, которого даже его ближайшее окружение считало если не клоуном, то кем-то близким к этому.
Нарком не зря сейчас так возбудился и решил действовать. Более того, невольно у меня мелькнула мысль, что как бы не было поздно. Может быть, и не надо было ехать за разрешением, а начинать действовать самому? Сразу, максимально решительно и быстро, насколько это возможно.
В общем, все плохо, а может и ещё хуже. Я в этом убедился, когда мы на подъезде к даче Сталина услышали заполошную стрельбу.
Берия, побледнев, как полотно, тут же велел водителю добавить скорость, а я, шалея от своей наглости, произнес:
— Нельзя сейчас торопиться. Уверен, что, если мы продолжим движение тем же порядком, то помочь не сможем, а просто без толку погибнем. Нужно перестроиться перед боем.
Посмотрев в глаза наркома, я добавил:
— Позвольте, я распоряжусь.
Надо отдать Берии должное. Он не стал сомневаться ни секунды и тут же коротко ответил:
— Командуй.
Остановить колонну и поставить сопровождению задачи много времени не потребовалось. То, что мы поступили правильно, подготовившись к бою, стало ясно уже через несколько минут, когда подъехали поближе к месту событий.
Нападавшие, как я и думал, оставили у себя в тылу заслон, состоящий из пары станковых пулеметов и двух десятков красноармейцев, которых без особых проблем сбили с позиций наши выдвинутые вперёд броневики.
Страшно подумать, что могли натворить два этих пулемета, если бы мы продолжили движение в прежнем порядке. Сейчас же броневики уничтожили эти пулеметные точки, практически не останавливаясь. Соответственно, благодаря перестроению перед боем, мы добрались до основного места событий достаточно быстро, и как нельзя вовремя.
Бой шёл уже непосредственно возле дачи. Не сказать, чтобы засевшие в помещении защитники вели плотный огонь. Конечно, ещё сопротивлялись, но, появись мы чуть позже, и спасать было бы некого.
Атаковала дачу полноценная стрелковая рота и нам очень повезло, что она была без средств усиления.
Удар с тыла получился губительным для противника, главным образом из-за броневиков, которые ненадолго стали королями этого боя, изрядно проредив противника губительным огнём своих пулемётов.
На самом деле, сказать, что у нас получилось без проблем справиться с нападавшими, это соврать. Бой получился, несмотря на свою скоротечность, очень жарким, тяжёлым, с множеством потерь.
Напавшие до конца пытались закончить начатое и добить находящихся в помещении людей, не остановив атаку, даже проигрывая бой в целом. Действовали они с непонятным фанатизмом и бились до конца.
Что говорить, если они в итоге смогли поджечь оба наших броневика? И это при том, что машины двигались под прикрытием пехоты. На самом деле все действительно висело на волоске. До самого конца было неясно, за кем останется это поле боя. Если учитывать наше превосходство в автоматическом оружии (а у нас чуть не половина бойцов были вооружены автоматами) и тот момент, что бой шёл на равных, то возникает вопрос, что это за часть здесь задействована? Как-то совсем не похожи бойцы этой роты на осназ, но их выучка вызывает уважение.
Понятно, что отмечал я все это для себя в пылу боя, мимоходом. Да и волновал меня в этот момент гораздо больше другой вопрос, о судьбе главы государства. Но разобраться позже с этими непонятками было необходимо.
Сталин выжил, хоть и был ранен в покалеченную руку. Помимо него, в живых и относительно работоспособных остались Власик, четыре человека из обслуживающего персонала и пять бойцов охраны. Ещё восемь человек из числа охраны были тяжело ранены и недееспособны. Все остальные погибли. Из нападающих в живых осталось только три человека, но были сильно изранены. Бились эти скунсы до конца.
Сопровождавшие нас с наркомом люди тоже понесли жестокие потери, работоспособных среди них осталось непозволительно мало. В общей сложности около полутора десятков, ещё два десятка попали в число тяжелораненых.
Главное для меня, что ни жена, ни нарком, ни я не пострадали. Кстати сказать, если я больше командовал, а жена
