Мы, Николай II - Станислав Черняк
Надо сказать, что с Александром Петровичем Ольденбургским у нас сложились прекрасные отношения. Этот человек в 1890 году на собственные средства открыл Институт экспериментальной медицины в Петербурге, на базе которого мы адаптировали к российским условиям лучшие зарубежные открытия и практики. Также много жизней в России спасла особая изолированная противочумная лаборатория, под которую был выделен Кронштадтский форт «Император Александр I». Чуть позже принц основал первый на Кавказском побережье Гагрский климатический курорт, проложив в район железнодорожную ветку, поборов местную лихорадку и благоустроив гагрские пляжи. После этого реальностью стали бесплатные льготные путёвки для малообеспеченных сограждан.
При мощной финансовой поддержке государства русская медицина испытала настоящий рассвет. Мною были обласканы и обеспечены всем необходимым будущие Нобелевские лауреаты — физиолог Иван Петрович Павлов, микробиолог Илья Ильич Мечников и многие другие. Русские учёные провели новаторские исследования структуры мозга, стояли у истоков новых областей медицины: судебной психиатрии, гинекологии и гигиены, были основоположниками электрофизиологии и электрокардиографии. Так было и в известной мне реальности, но я продолжал максимально ускорять все процессы развития страны.
Самое пристальное внимание было уделено армейской и флотской медицине. Специальные институты и Академия, обновление оборудования на уровне первичного звена, увеличение зарплат медиков и медицинского персонала…
Расследование, возглавляемое Столыпиным и Добржинским, результатов пока не приносило, это немного напрягало, но обилие работы отвлекало от грустных мыслей.
В Нижнем Новгороде у меня состоялась и первая встреча, положившая начало нашей активной работе с Павлом Петровичем Тыртовым — адмиралом, известным русским флотоводцем и управляющим Морским министерством. Развитие флота была самым важным вопросом моего целеполагания. Во-первых, в октябре нам предстояло провести большой морской парад, посвящённый 300-летию создания Российского Флота, а, во-вторых, и об этом знал пока только я, — через несколько лет нам предстояла война с Японией с целой чередой сражений флотов.
Глава 13
ФЛОТ. ВРЕМЕНИ МАЛО
«Врагу не сдаётся наш гордый 'Варяг», — песня, конечно, замечательная, но сама история весьма грустная. Разве это дело, когда во время предстоящей русско-японской войны крейсер русского флота «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» вступили в неравный бой против шести японских крейсеров и восьми миноносцев в районе бухты Чемульпо. Надо будет немало потрудиться, чтобы не допустить подобного.
Российское военно-морское руководство находилось под влиянием доктрины «морской мощи» американского адмирала-теоретика Альфреда Тайера Мэхэна, придерживавшегося концепции, согласно которой определяющая роль океанского флота в грядущих войнах якобы окупала все затраты на его постройку. В целом я был с этим согласен, но зная события грядущего, значительно перераспределил морские силы между флотами. Особо экспериментировать тоже было опасно. Наш вечный враг Великобритания внимательно отслеживала всё происходящее на Чёрном море. И неизвестно ещё, как изменится ход истории, если этот флот ослабить. Тоже касается и Балтийского флота. Но, в любом случае, нужно значительно укреплять Тихоокеанский.
На момент нашей встречи с адмиралом Балтийский флот имел в своём составе свыше 250 современных кораблей всех классов, в том числе эскадренные броненосцы «Пётр Великий», «Император Александр II», «Император Николай I», «Гангут», «Наварин», «Сисой Великий», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», броненосцы береговой обороны «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», броненосные крейсера «Генерал-Адмирал», «Герцог Эдинбургский», «Минин», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов», «Память Азова» и бронепалубный крейсер «Адмирал Корнилов».
Черноморский флот располагал куда более полноценными линкорами, чем Балтийский, и имел в своём составе 7 эскадренных броненосцев, 1 крейсер, 3 минных крейсера, 6 канонерских лодок, 22 миноносца и другие корабли поменьше.
Первая Тихоокеанская эскадра была гораздо слабее и малочисленнее. Я дал указание пересмотреть взгляд на военное положение России в Тихом океане и принять срочные меры по значительному усилению Тихоокеанского флота. Было принято решение ограничиться в Балтийском море флотом береговой обороны, а за счёт его увеличить силы Тихого океана до 10 эскадренных броненосцев, 4 броненосных крейсеров, 10 бронепалубных крейсеров, 10 крейсеров 2-го ранга, 2 минных заградителей, 36 истребителей и миноносцев. Помимо этого, я значительно ускорил начало производства линкоров-дредноутов типа корабля «Императрица Мария». По моим расчётам 4–5 кораблей такого типа могли реально изменить ход войны на просторах Тихого океана. Линкоры-дредноуты получили более мощную артиллерию, в состав которой вошли четыре 305-мм орудия главного калибра и четырнадцать 203-мм орудий среднего калибра, из которых 8 орудий были установлены в четырех двухорудийных башнях, а шесть — в казематах верхней палубы.
Огромное внимание уделялось и развитию подводного флота. Росло число подводных лодок и значительно улучшались их технические характеристики. Немаловажным фактором также являлось то, что Русский Императорский флот на Тихом океане получил на побережье Жёлтого моря долгожданную незамерзающую базу — Порт-Артур, куда мы начали перебазировать корабли из Владивостока, но, учитывая мои знания будущего, которое я объяснял окружающим, как предчувствие помазанника Божьего, Владивостокский отряд крейсеров и номерных миноносцев также был значительно усилен.
Параллельно я дал распоряжение строить новую — Вторую Тихоокеанскую эскадру. Российские корабельные (скажу больше — все военные заводы) работали круглосуточно, но всё равно не справлялись с масштабом поставленных задач. Поэтому по нашему заказу в Германии строились бронепалубные крейсера «Богатырь», «Новик», «Аскольд», Франция строила для России эскадренный броненосец «Цесаревич», Америка — целую партию крейсеров проекта «Варяг». Кстати, мы убедительно попросили американцев подумать о броневом прикрытии орудий, расположенных на верхней палубе, чтобы облегчить в будущем работу артиллерийских расчётов.
Шло активное оснащение флота самыми мощными орудиями калибром до 305 мм. и орудиями среднего (152–203 мм.) калибра. Большинство русских корабельных орудий были французскими или английскими. Это объяснялось тем, что в русском Морском министерстве появились франкофилы, которые попытались свернуть выгодное русско-германское сотрудничество. Я постарался исправить эту ситуацию, зная расклады грядущей Первой Мировой войны. Ничто так не улучшает межгосударственные отношения, как взаимовыгодное сотрудничество. На самом деле работы хватало всем.
Кардинальной доработки требовали броненосцы береговой охраны. Помимо слабого вооружения, у них был малый запас хода и малая осадка, характерная для Балтийского моря, что было совершенно недопустимо в условиях Тихого океана.
И, конечно же, нужно было доводить до ума русские бронебойные снаряды, недостатки которых, как я хорошо помнил, выявило Цусимское морское сражение — при попадании в корабль противника они не взрывалась. При этом японские фугасные снаряды, снаряженные шимозой, при попадании в русские корабли при взрыве давали большое число осколков и вызывали пожары, причём, несмотря на то, что экипажи перед боем убирали все деревянное и горючее, это не помогало. Почему бы и нам не использовать опыт будущего противника?
Отдельно предстояло позаботиться и о порохе. Новый пироксилиновый порох
