Потоп - Андрей Готлибович Шопперт
Михаил(Микаэль) Гофман, капрал Первой Суворовской бригады.
Вильно нам сдался без боя едва наша Бригада подошла к городу. Поляки бежали в Гродно и Скидель, где находился двор польского короля. Командир нашей Бригады, генерал Прозоровский, выдвинулся на Лиду, как только получил сведения о расположении неприятеля под Скиделем.
Некоторые думают, что война — это постоянные битвы. Победы и поражения. А вот и нет. Это постоянное движение по полям и дорогам, подготовка укреплённого лагеря, приготовление пищи, тревожный сон на куче веток в драной палатке. И так изо дня в день неделями и месяцами.
Хорошо, что перед началом компании мне выдали новый мушкет вместо засвинцованного штуцера. Успел вспомнить, как из него стрелять, перезаряжая пять раз в минуту. Карманные часы в награду я за битву под Смоленском получил. Так-то вся наша рота только четыре перезарядки делает. Так что я на поле боя торопиться не буду. Главное в бою — правильный угол выстрела. А то все пули мимо чужого строя пролетят или не долетят. А нам этого не нужно. Мы привыкли и пехоту, и конницу, что шагом подходит, издали прореживать.
На поле боя солдат не понимает манёвров других полков и не следит за неприятелем. Задача солдата идти в ногу в строю и не упасть в яму или не налететь на кустарник. Моя рота прошла на позицию по зарослям крапивы. Маты, перематы. Некогда врага бояться.
Встали перед чужим редутом. Их тут аж четыре стоит по дороге на Скидель. Враг не ожидал, что мы двухдневным маршем семьдесят вёрст пройдём. А мы прошли. Спаси Бог нашего генерала, что приказал переобуть солдат Бригады из «просящих каши» зимних сапог в летние башмаки-чирики. Летом в сапогах жарковато, а уж на привале такой амбрэ от портянок, аж слёзы выжимает.
Мы подошли к редутам по оврагу. Враг даже не пальнул ни разу, а мы уже в мушкетном выстреле от него. Но в этот раз поручик-ротный приказал примкнуть штыки и идти к редуту быстрым шагом под барабан. Все бойцы роты отличали звук нашего барабана от барабанов других рот. Ещё бы… Столько маршировали под него на плацу.
А вот и пушкари на редутах проснулись. Пущенные ими ядра просвистели над головой. Перелёт. Я ору на сбившихся с ноги и луплю прикладом мушкета, который выступает в роли «учителя солдат» вместо отменённой алебарды.
Ротный даёт команду «перейти на бег». И тут по нам врезало картечью. На траву повалилось несколько солдат. В меня отскочил шедший сбоку молодой барабанщик. Барабан пробит, из живота кровища. Не жилец. Перешагиваю через него и кричу «Ура-а!». Боевой клич подхватывают солдаты роты. Успеваем на редут до нового залпа. Разряжаем мушкеты во врагов и начинается потеха штыкового боя.
Короткий выпад в грудь канониру, что пытался огреть меня пушечным банником. Длинный выпад на зазевавшегося офицера. Он с нашим взводным лейтенантом схватился на рапирах. Но тут вам не дуэль. Получил штык в бок и привет!
А вот и в меня штык нацелен. Молодой парнишка, лет двадцати с перекошенным от напряжения лицом с наскока пытался проткнуть мою тушку. Не тут то было! Годы упорных тренировок не прошли даром, отбиваю чужое жало в сторону, а своё всаживаю сбоку. Парень удивлённо смотрит на меня, не понимая, что происходит. Резко вытаскиваю штык из тела. У парня ноги подкашиваются и он падает на труп своего офицера.
Враги отошли на двадцать шагов и пытаются сделать строй. Наш молоденький лейтенант орёт «Ура-а!» и первым бросается на неприятеля. Много перевидал я таких храбрецов. Мой первый командир Анджей Кмитец и сестра его Кира везучие были на поле боя. Все в кровище, но живые. Вот и лейтенант везучий. Пальнул бы по нему кто из врагов — был бы уже на небесах. А так, он проткнул одного рапирой — остальные и побежали.
Вечером, когда мы уже обжились на редутах, подошли остальные наши Бригады. Противник, не захотел отбивать редуты и спешно ретировался в сторону Гродно. Джунгары и казаки любят такие моменты после сражения. Они первыми наберут полные сумки хабара и будут потом хвалиться взятым с поля боя. Впрочем и мы не в накладе. Собрали в обоз чужое оружие, перевязи, обувь. А деньги и другие вещи поделили под надзором полковника. Он то, конечно, не делил, но наблюдал, чтобы всё было по-честному. Мне досталась пара талеров с мелочью и хороший шёлковый платок. Жаль, что подарить некому.
Место действия: Москва.
Время действия: июль 1615 года.
Амман фон Шифгаузен, царский доктор.
Роды у царицы прошли хорошо. Здоровая девочка родилась. Теперь в царской семье два сына и две дочери. Немного. Многие женщины и по пятнадцать-двадцать за бабий век рожают. Только вот доживают до пяти лет не все. Почти половина детей умирает от болезней и ужасных условий жизни.
Ну, у царицы то на жизнь грех жаловаться. Чистота вокруг, свежий воздух из вентиляции, туалет с водяным смывом, хорошая еда и напитки. Так и до ста лет дожить можно. Ну, про сто лет я, конечно загул, но до восьмидесяти вполне можно.
На границах царства стоят посты, которые не только спрашивают у людей кто они и куда направляются, но и задерживают в карантинной палатке больных, чтобы остановить заразу, если что.
За десять лет многое в России начало меняться. Приехало много врачей из Европы. Появились лекарская школа, врачебное училище, аптеки. Уже сотни местных врачей каждый день занимаются лечением больных. Ещё десять лет назад такое трудно было представить. Да, в городах. Да, для богатых. Но и бедняки получают плоды изменений. В армии всем сделали прививки от оспы, даже посохе. Ярмарочные листки — «лубки» рассказывают сказку, а на обратной стороне новости про победы царской армии, про церковные праздники по новому календарю, про то, что нужно мыть руки и овощи перед едой, про то, что опасно пить речную воду без кипячения в котле. Всё это, пусть не сразу, откладывается в головах у людей.
А я вот с дозволения царя Виктора открыл мануфактуры по изготовлению: медицинских приборов и посуды; туалетного ароматного мыла для царского двора; анисовой и тминной настойки; бальзама Шифгаузена; лечебного пластыря; настойки йода из морских водорослей; чудо-порошка из отвара ивовых прутьев и многое другое. Государь за два года ссудил мне на всё это больше тысячи рублей. Я думал, что век не расплачусь. Но, дело оказалось прибыльным(царский заказ)
