Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

Он протянул мне свою огромную руку:

— По рукам? Я сделаю ваш… как его…

— Пневмодвигатель, — подсказал я.

— Да, его самого. А вы мне потом покажете, как эта диковина работает.

Мы скрепили наш договор рукопожатием.

— Когда вам нужны будут готовые детали? — спросил Савелий Кузьмич, переходя к практическим вопросам.

Я задумался.

— Я так то планировал уехать послезавтра… а сейчас же… — Я бросил быстрый взгляд на Ивана Дмитриевича, который стоял с непроницаемым выражением лица. — В общем, чем быстрее, тем лучше, — ответил я. — Но я понимаю, что такая работа требует времени. Не исключаю, что могу задержаться в городе ещё на несколько дней.

Кузнец кивнул:

— Завтра же приступлю. Самому интересно что из всего этого получится.

На этом мы с ним распрощались. Савелий Кузьмич с задумчивым видом ещё раз окинул взглядом чертежи, словно пытаясь запомнить каждую деталь моего необычного механизма.

Выйдя из кузницы, я с легким облегчением вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух. Так как чаем я точно не наемся, я предложил Ивану Дмитриевичу вернуться в таверну, где Захар должен был снять комнаты на постоялом дворе. Я всё-таки только с дороги, да ещё и у кузнеца изрядно задержались.

Иван Дмитриевич слегка помялся. Было видно, что он торопится и что-то не договаривает, но тем не менее согласился. Он шёл чуть впереди, постоянно поглядывая на часы, висевшие на цепочке в его жилетном кармане, и на окна соседних зданий. Его беспокойство передавалось и мне, заставляя внутренне напрягаться и быть настороже.

На улице, в том самом месте, где мы несколько часов назад встретились, Иван Дмитриевич остановился, так резко и неожиданно, что я споткнувшись чуть не впечатался ему в спину, чудом удержав равновесие. Мой попутчик обратился ко мне абсолютно серьёзно, без тени той любезности, которую демонстрировал до этого:

— Егор Андреевич, я хочу быть с вами честным, предельно честным.

Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. Тон, каким были произнесены эти слова, не предвещал ничего хорошего. Я внимательно смотрел на него и молчал, ожидая продолжения диалога. Вечерний ветер трепал полы его сюртука, а на лице играли тени от колеблющегося пламени уличного фонаря.

— Понимаете, — продолжил он, понизив голос до полушёпота и оглядываясь по сторонам, — мне дали всего два часа на то, чтобы получить от вас ответ. И, к сожалению, эти два часа уже прошли.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ситуация принимала весьма неприятный оборот. Кто дал ему эти два часа? Что это за ответ, который он должен был получить от меня? И что произойдёт теперь, когда время истекло?

— Если я положительно, — он подчеркнул это слово интонацией, — не отвечу моему… — он запнулся, подбирая слова, — В общем, если вы не согласитесь, то боюсь, что наша дальнейшая беседа может не состояться, по крайней мере…

Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями, а потом добавил, ещё больше понизив голос:

— Беседовать вам придётся не со мной. — Он слегка потупил взгляд, разглядывая мостовую под ногами. — Да и не в таверне, — добавил он через мгновение.

Потом я заметил, что его глаза часто поглядывали на соседнее здание, на второй этаж. Я быстро стрельнул туда глазами, стараясь не поворачивать голову слишком явно.

Одно из окон второго этажа было открыто, и я увидел, что за ним, слегка в тени, стоял человек. Мне его не было видно достаточно хорошо, чтобы различить черты лица или детали одежды, но там определённо кто-то был. Фигура оставалась неподвижной, что придавало ей зловещий вид молчаливого наблюдателя.

«Ну, понятно, начальство», — подумал я, мысленно анализируя ситуацию. Похоже, Иван Дмитриевич был лишь посредником, выполняющим чьё-то поручение. А теперь его наниматель лично следил за ходом нашей беседы.

Я снова посмотрел на Ивана Дмитриевича и сказал спокойным тоном:

— А вы просто кивните, — и перевёл глазами на открытое окно, давая понять, что заметил наблюдателя.

Иван Дмитриевич слегка вздрогнул, явно не ожидая такой проницательности с моей стороны. На его лбу выступили капельки пота, несмотря на прохладный вечерний воздух.

— И что, вы даже не хотите узнать, о чём должна быть беседа? — спросил Иван Дмитриевич, немного оправившись от замешательства.

— Хочу, — ответил я, — но, как я понял, ответ вам нужен именно сейчас?

Я снова перевёл глаза на окно соседнего здания, где тёмная фигура продолжала наблюдать за нами.

— Судя по… — я нарочно притворно закашлялся, — нетерпению вашего… — я снова сделал паузу, давая понять, что знаю о присутствии третьего лица в нашем разговоре. — Так дайте ему этот ответ, — продолжил я, решив проявить гибкость в этой странной ситуации.

Иван Дмитриевич облегчённо выдохнул, словно с его плеч свалился тяжёлый груз. Его лицо немного расслабилось, морщины на лбу разгладились.

— А что там от меня нужно будет, я думаю, мы с вами выясним в ходе ужина, — ответил я, уже более уверенным тоном, — хотя, скорее всего, что после него… уж очень я голодный.

Это было сказано с попыткой пошутить, разрядить напряжённую атмосферу, но беспокойство в его взгляде всё равно осталось.

— В любом случае, мы найдём с вами компромисс, — добавил я.

Иван Дмитриевич на секунду задумался, взвешивая мои слова. Потом он уже по-настоящему улыбнулся — непритворно, с облегчением — и, повернувшись всем телом к окну в сторону наблюдателя демонстративно кивнул. Это было очень выразительно, словно снятие тяжести с души. Тень в окне дрогнула и исчезла, словно растворившись в полумраке комнаты.

— Интересный вы все-таки человек, Егор Андреевич.

— Вы даже себе не представляете, насколько, — улыбнулся я, ощущая приятную усталость после всех этих разговоров. Мысли о еде настойчиво стучались в голову, заглушая все остальные, и я был рад, что наконец-то мы направляемся туда, где можно будет утолить этот зверский голод.

Мы зашли в общий зал таверны, где собралось немало народа. Гул голосов, звон посуды, смех и обрывки разговоров — всё это слилось в единую какофонию звуков, которая казалась почти оглушительной после относительной тишины улицы. Пахло жареным мясом, свежим хлебом, пивом и человеческим потом — запахи смешивались, создавая ту особую атмосферу, которая бывает только в подобных заведениях.

Я сразу же заприметил Захара, который сидел за отдельным столом чуть в сторонке. Оглядев зал, я