Потоп - Андрей Готлибович Шопперт
Вот и перед новым сражением люди Аллена обнаружили шпиона в наших рядах. Думный дьяк Иван Грамотин отвечал за снабжение царских войск и, пользуясь случаем, отправлял врагу записки о составе и расположении наших частей. Мы решили до поры не брать шпиона, а перед Смоленской битвой взяли и заставили передать ложное сообщение о нашем отходе к деревне Ярцево на зимние квартиры. Мол, русские не будут атаковать, а отойдут к обозному лагерю, который за сорок вёрст от редутов. На редутах у Астраханки якобы останутся две Бригады, а остальные отойдут из-за проблем с подвозом продовольствия и фуража. Поскольку ранее от Грамотина была только правдивая информация, то и в эту ложь имперцы должны поверить.
Пять месяцев после битвы под Вязьмой и мы, и противник решали свои задачи. Они пытались взять Смоленск, а моя армия стягивала силы на Смолянскую дорогу. По ранее разработанному плану мы сначала построили редуты за речкой Астраханка и укреплённый лагерь. Противник же, переняв нашу манеру сражения, тоже строил редуты у деревни Синьково, в двух верстах от наших укреплений. Расчёт крестоносцев был прост. Осаждённые в Смоленске держались из последних сил. Крепость была на грани сдачи. Имперцы планировали измором в ближайшие недели взять её и пересидеть зиму в Смоленской крепости, а весной с новыми силами идти на Москву. Поэтому, их войско в конце осени было разделено на три части. Первая часть(силы сдерживания) находилась за десять вёрст от Смоленска в укреплённом лагере у деревни Синьково, напротив наших редутов. Вторая часть «окружала» Смоленск и «сидела» в деревнях, на прилегающих к крепости дорогах. А третья часть находилась посередине между двумя другими в укреплённом лагере у деревни Гедеоновка, где находился штаб и главный обоз «крестоносцев». В каждой части где-то двадцать-тридцать тысяч солдат.
Мой план был таким — бьём врага по частям, не давая им времени прийти на помощь. За ночь самая боеспособная половина российской армии должна была совершить обходной марш-бросок по разведанному пути в тыл противника. Где-то двадцать вёрст по ночной, слава богу не заснеженной, дороге. Каждому нашему полку и батарее были приданы проводники из местных, чтобы никто не заплутал в пути. В авангарде шёл полк конной дальней разведки(500), привычный к долгим ночным маршам. Затем выдвигались все четыре номерные Бригады без большого обоза (24000), которые тоже были привычны к таким походам. Все четвертьпудовые пушки(единороги) в Бригадах были на новых лафетах с рессорами и с железными осями. Замыкали строй джунгары(калмыки). Их пятитысячный отряд получил лёгкие бамбуковые копья, которые воины степей жаждали попробовать в деле. В арьергарде вместе со мной шёл гвардейский батальон егерей(500), который был моей личной охраной.
На рассвете мы сбили охранные заслоны противника у Гедеоновки и, развернувшись полукольцом с юга, начали артобстрел неприятельского лагеря. В стане противника началась паника и массы паникёров рванули в сторону спасительного(как им казалось) Пасовского леса, к броду на речке Стабна. Наши пушки били по лагерю и убегающей толпе, потерявшей волю к сопротивлению.
Имперский генералиссимус Валленштейн попробовал пробиться к Смоленску, возглавив прорыв имперского рейтарского полка. Но его удар был остановлен стеной картечи и частых залпов батальонов Первой бригады. Гвардейцы на тренировках довели частоту ротной стрельбы до пяти выстрелов в минуту. И хотя на поле боя удавалось сделать лишь три-четыре залпа в минуту — такой плотности огня не выдерживал ни один атакующий полк. А там ещё и единороги выплёвывали картечь по пять раз в минуту. Остатки рейтар, попав в кольцо окружения, сдались, а за ними и оставшиеся в имперском лагере выбросили белый флаг. Всё действо заняло не более часа.
У брода через речку Стабна на другом берегу уже стояли Семёновский полк и переправившаяся батарея поручика Дайчина Кереитова, которая расстреливала картечью толпы убегающих. Вскоре в речке образовалась дорога из трупов по которой можно было перейти на ту сторону не замочив ноги… А следом за прореженными кучками продрогших в воде людей, через запруженную Стабну перешли джунгарские полки. До леса по прямой от брода было около версты и степняки, развернув строй, начали охоту за обезумившим войском беглецов. Мало кто из имперцев добежал до леса.
Осаждающие Смоленск полки крестоносцев, получив известие о разгроме имперской ставки, бросив осадные пушки и обоз, начали отходить на запад, стремясь уйти от разгрома. Не удалось. Вся огромная толпа отступающих застопорилась на паромной переправе у речки Дубровенка. Речной паром зараз мог перевести лишь два десятка всадников или полсотни пеших. Желающих переплыть на тот берег в ледяной воде было мало. Вот тут то их и настигли джунгары, собрав кровавую жатву в первом сабельном ударе. Имперцы, потеряв несколько тысяч бойцов, поняли, что пришла Смерть. Попытались сделать каре у переправы. Но тяжёлая картечь единорогов Дайчина Кераитова разрывала головы, отрывала руки и ноги у пытавшихся дать отпор. Через пару минут ловли картечи обезумевший противник бросился в обжигающую холодом воду. До другого берега добрались немногие… Очень немногие. Оставшиеся в живых сдались, как и двадцатитысячное войско имперцев, окружённое на редутах у деревни Синьково.
Место действия: Москва.
Время действия: январь 1615 года.
Марэн ле Буржуа, глава оружейно-пушечной коллегии.
Царь повелел устроить фейерверк на празднование Нового Года. Что ж, китайские мастера весьма искусны в этом деле. Народу нравится. «Хлеба и зрелищ». С хлебом в России уж который год нет проблем. А в Себеже и в Москве по царскому распоряжению открылись театры, которые показывают пьесы Шекспира и Дарьи Кировой. Эта девушка стала первым русским профессором в Себежском университете. В Москве на Воробьёвых горах тоже начали строить университет. Специалистов в министерствах и коллегиях не хватает. По царскому указу всех более-менее грамотных людей по Москве к делу приставили и назначили хорошее жалование. Но за это и спрос не шуточный.
Vilain(фр. гадкий) Евдоким на заседании в министерстве набросился на меня, когда я сказал про его воровство. Этот царский ближник путает царскую казну со своим карманом. Вот и на день рождения царя этот бывший bouffon(фр. скоморох) отличился. Десять фунтов серебряных монет отвалил за ружьё немецкого мастера. Тот оружейник Август Коттер, по прозвищу Шпарр, уже лет пять назад осел в Себеже со своей мастерской. Делал, как все мушкеты и пистоли, но имел в заначке это… Евдоким, этот сын путаны, имеет нюх на всякие штучки. Вот и у того мастера нашёл в
