Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Тут я ничего не мог сказать в ответ. Да если бы и сказал, то ничего бы не изменилось. У войны своя логика. Никто не ожидал, что всё развернётся до таких масштабов. И что мы будем бомбить Харьков и Одессу. Но я рассказал, как нещадно бомбят Донецк.
Так… о чём я? Про жильё. В Сватово нам нужно было где-то жить: гостиницы были все забиты. У нас был вариант, мы приехали уже с домашней заготовкой. Нужные и весьма секретные люди дали нам адресок, где жили недавно сами — потом они съехали поближе к фронту, там у них были свои секретные дела. Это было деревянное двухэтажное здание бывшей налоговой. Калитку можно было отпереть снаружи, а дверь… была не заперта. В принципе зайти мог любой, но зашли мы, так как знали секрет. Зашли, осмотрелись. Пошарились по этажам. Везде пусто, не помародёрить. В комнатах железные остовы кроватей с панцирной сеткой. Но есть интернет — как ни странно, модем на столе работал, перемигивался огоньками.
Да… это странно — какой-то военный коммунизм, так просто заходишь в пустое здание и просто там живёшь. В Испании есть такое движение «окупатос». Это когда можно зайти в любой пустующий дом или квартиру, пожить там определённое время, и хрен тебя оттуда выселишь по европейским законам. Вот нечто подобное происходит и в зоне СВО, только Европа тут ни при чём. Европа вместе с Украиной отступает.
Мы тут же подключились к сети и погрузились с головой в сверкающие проруби мобильных экранов, стали принимать и печатать сообщения — в Сватово мобильный интернет или плохой, или вообще его не наблюдается. Потом, после вступления в игру на стороне Украины РСЗО «Хаймарс», мобильный интернет в Луганской Народной Республике везде отключили. Опять же причина та же — Луганскую область бывшей Украины освобождали быстро и на освобождённой территории оставалось много нелояльного населения, в среде которого и рождались наводчики и корректировщики. Интернет в зоне СВО — вообще отдельная тема. Как говорится, места знать надо. Во-первых, надо знать, что на всех бензоколонках Луганской Народной Республики есть бесплатный вайфай. Кроме одной, которая находится возле террикона при повороте на Алчевск с Луганской трассы. Там был рядом прилёт, вайфай хозяева сами отрубили. Потом инет раздают кафешки. Например, мы знаем, где остановиться в Айдаре или Первомайске. Да и все военные, которые служат поблизости, знают. Причём, можно подъехать хоть ночью. Если, конечно, у тебя есть разрешение передвигаться в ночи. Ну и у каждого военного расположения есть доступ к мировой сети. Но тут уже влияет степень доверия к тебе, в штабе пароль от вайфая тебе могут и не дать.
Осмотрев жилище, мы нашли его достойным, но… Нас смутило, что кто угодно может в него попасть в наше отсутствие. Мы отложили этот потайной дом в качестве запасного варианта на случай, чтобы было где перекантоваться на первое время.
На Луганщине нередко заезжали в село Невское к нашим знакомым — спецуре, сопровождавшей «красного» генерала. Ну того самого, который культивировал советское прошлое на освобождённых территориях и везде его насаждал, где ступала нога подчинённого ему русского солдата. Парни расположились в доме на углу сельских улиц. Дом невзрачный, деревянный, с резным палисадом, больше похожий на летнюю дачу. Генерал, согласно своей должности и званию, занял добротный, двухэтажный особняк неподалёку за поворотом. Мы как-то к нему «записывались на приём». Хотели генерала поснимать.
Приезжая к парням в Невское, мы сидели за столом под оранжереей, которая создавала на улице спасительную тень, и пили чай. Во дворе возле ворот, на которых, как положено, жирно и размашисто была выведена буква Z, стояла стиралка — любимый миф украинских пропагандистов. Рядом с пулемётом, ящиком боеприпасов и установкой СПГ стоял другой станок, со штангой. Парни, как на подбор выглядели, как бодибилдеры — им очевидно не хватало таскать тяжесть оружия на работе, и на отдыхе они тягали штангу и гири. Только повар у них в команде был худющий — в военной зоне всегда есть место для оксюморонов и противоречий. Но он вкусно готовил — мы как-то ели его сырный суп, созданный из солдатской тушёнки, зелени, специй и сваренных кубиков сыра. Плитка была сконструирована из проволочного ящика для бутылок, к которому было приделано самодельное сопло со шнуром, тянувшимся к газовой горелке. На ящик можно поставить кастрюлю и сковородку, внизу через шнур к соплу подавался газ, газ горел через решётку — солдатская смекалка в условиях войны не знает границ.
— Тут ночью такая чертовщина творится, что тут только не летает, как только наступает темнота.
Мы ели суп, пили чай и общались со Студентом, молодым и бодрым командиром преторианцев, охраняющих «красного» генерала. Точнее не Студентом, а Терапевтом, так как Студент погиб — эту новость распространили украинские паблики, и Студент не стал разочаровывать украинских подписчиков, а переродился и взял себе новый позывной — «Терапевт». Мы к инициации Студента в качестве Терапевта ещё не привыкли и называли его по-прежнему. Студент и его группа крепких (кроме худющего повара) ребят были родом из Сибири, это были сибирские медведи очень специального назначения. Наш Славик тут же нашёл с ними общий язык и параллельно вошёл к ним в контакт и в доверие. Мы как-то рано утром заехали к ним на другой машине, а Славик у них уже сидит — по-видимому, у него было что рассказать спецуре. О, наш Славик — тот ещё тип! Он вёл свою игру, он ставил и двигал свои фишки на карте. Я был даже уверен, что столь стремительному продвижению наших войск на фронте мы во многом были обязаны ему каким-то непонятным пока мне образом. Он только с виду был простым водителем и возил журналистов, а так это был опасный и влиятельный человек.
Напротив дома спецуры, на повороте располагался блокпост, представлявший собой сколоченную из двух ДСП «остановку». Крыша из деревянного листа, конечно, не защищала от осколков, но зато создавала спасительную тень от солнца. Правда, в этой тени можно находиться только сидя — для этой цели под навесом имелось два простых офисных стула, откуда-то притащенных.
