Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Но полк относился к Минобороны, с минкой работать сложно, порой от слова «невозможно», особенно в последнее время, поэтому мы, журналистские проныры, решили действовать как обычно, по-пиратски, заручившись только разрешением молодого командира роты, которого назначили совсем недавно, и он только начинал разбираться во всех раскладах. Ему помогал Николаич, хотя он, несмотря на свой опыт, и занимал скромную должность комвзвода. О своём военном прошлом Николаич рассказывать уклонялся, но предположу, что он где-нибудь в ГРУ служил и участвовал в боевых действиях, допустим, в Чечне или там, Таджикистане, ещё раньше. Мог и Афган зацепить, его возраст позволял. То, что он был стреляный воробей, не вызывало сомнений.
Когда началась СВО, Николаич уже находился на военной пенсии. Но он сразу пошёл добровольцем. И сразу завоевал авторитет у бойцов в подразделении. Фактически он и формировал разведроту. Указывал, как делать правильно, советовал, учил. Николаич всегда выезжал на передок с солдатами, лично осматривал новые позиции, знакомился с соседями. Те не подозревали, что старичок-лесовичок, с которыми они пьют чай в блиндаже, профессиональный разведчик.
Когда сформированный полк прибыл в Луганск, его сразу бросили в огонь войны на дугу Спорное — Берестовое — Белогоровка, которая всё никак не гнулась — здесь был сильный укрепрайон ВСУ. Боевые передряги разведрота прошла с минимальными потерями, и в этом была большая заслуга Николаича. Потом полк передислоцировали на новое направление, под Горловку. Бойцов расселили по примыкающим посёлкам, а штаб разведроты, как часто принято, расположили в жилой квартире одной девятиэтажки, откуда открывался обзор на город. Туда мы сначала и подъехали. Там за разговором мне сразу приглянулся олдскульный советский офицер, и мы, обговорив детали съёмки, выдвинулись с Николаичем на окраину Горловки.
— Там сейчас всё заминировано, — показывал рукой Николаич на желтеющее от жары поле за лесополкой. — И нами, и ими. Пока активных действий с этой стороны здесь не ведётся, но разведка никогда не отдыхает. Правда, при такой высокой плотности обороны мы вглубь не ходим, пока наблюдаем, собираем информацию и наводим артиллерию, с помощью аэроразведки. Сейчас вот ещё fpv осваиваем.
В своём репортаже мы сделали упор на нехватку нужного оборудования у подразделения с таким толстым намёком, что губернатору, который под оркестр отправлял ребят в зону СВО, стоило бы помочь.
Репортаж вышел, но его пришлось по просьбе того же Николаича снести. Замполит полка, увидев его в сети, сразу вызвал его с молодым комроты в штаб и устроил им разнос, как будто они выдали какую-то страшную военную тайну. Он орал и грозил уголовкой. Впоследствии выяснилось, что в полку с гуманитарной помощью не всё так чисто было, позже были вскрыты какие-то финансовые махинации, и кого-то действительно посадили, но как раз из штаба.
Николаича потом не встречал. У него должен был закончится контракт, он собирался уезжать домой, но тут его неожиданно выдернули «наверх», и из взводного он сразу стал замначальника разведкой целой дивизии. Головокружительная карьера, но вполне объяснимая, соображающих людей, профессионалов на войне, не так много, как хотелось бы.
Через несколько месяцев ситуация под Горловкой резко обострилась. Через ожесточённое сопротивление стали вскрывать линии обороны укpoпов, начался штурм Нью-Йорка. Небо заполонили fpv-дроны, вестники жестокого будущего. Этот дешёвый барражирующий боеприпас получил широкое распространение. Прямая дорога из Донецка на Горловку, по которой мы ездили до разведосов, фактически была перерезана, чтобы попасть в Горловку, приходилось делать большой крюк. Уже через полгода стоять вот так спокойно на том месте, где мы общались с Николаичем, было смерти подобно.
Вообще, можно сказать, fpv-дроны убили военную журналистику.
Уран. Очищение огнём
— Стой! Стой! Давай здесь остановимся! — Мы выехали из очередного перелеска на широкое открытое пространство, где открылся благоприятный и тревожный пейзаж для прямого включения.
После взятия Мариуполя мы стали осваивать новые направления. В соседней ЛНР с марта шли бои за агломерацию Лисичанск — Северодонецк — Рубежное, и мы направлялись туда. С севера Рубежное уже освободили, в Северодонецке дозачищали жилую застройку, на Лисичанск наступали со стороны Попасной, которую наконец-то взяли после разрушительных боёв. Мы же подъезжали к нему с другой стороны, со стороны Старобельска.
Я спрыгнул с борта нашего броневичка и отошёл к обочине. Внимательно осмотрев её на наличие мин, поссал — в зоне военных действий лучше всегда находиться с пустым мочевым пузырём, причём, опорожняться желательно при каждом удобном случае, так как потом сходить по-маленькому или большому может уже стать очень неудобно. А обязательно очень захочется.
Степь на севере Луганщины превратилась в лесостепь, она стала зарастать деревьями и плотными кустарниками, тёмно-зелёные острова расползлись по всему ландшафту. С того места, где мы остановились, далеко-далеко виднелся продолговатый террикон. А справа за ним горизонт весь дымил. Густой, плотный дым валил клубами. Тут, на СВО, я уже стал разбираться в пожарищах. Так дома не горят. Это горели леса.
— Всем пр-р-ривет! В данный момент я нахожусь на тр-р-рассе в Северодонецк! В гор-р-роде идут ожесточённые бои! Наши войска зачищают городскую застр-р-ройку и вытесняют украинских неонацистов в промышленную зону, где находится гр-р-радо-обр-разующее предприятие! Это завод «Азот»! ВСУ оказывают упо-о-рное сопр-р-ротивление! Отступая, они подожгли лесной массив! Позади меня вы видите…
Всем привет… — это клише прочно прилипло ко мне. Никак не могу от него отделаться. Но нужно же с чего-то начать свой спич. Мол, типа, привет, как ваше настроение, как ваши дела? Как ваша жизнь, как ваше утро, как ваше кофе, не остыл? Как ваша жена, детишки, работа, офис, ипотека, автомобиль, погода? А смотрите какой тут классный пuздeц творится! Леса, вот, горят! Рвутся снаряды, обваливаются от попаданий ракет целые подъезды, трупы лежат на улицах! Всем пр-р-ривет! В данный момент я нахожусь в зоне СВО!
Записав на фоне далёкой плотной дымовой завесы свой короткий военный стендап, я снова взошёл на борт нашего бронированного корабля. И он, покачиваясь на амортизаторах, покатил по
