Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер

Снова отправившись в путь на джипе, направляясь на юг к Виченце и уезжая все дальше и дальше от «Прагзер-Вильдзее», Дэй мог только гадать, что происходит в отеле, надеясь, что помощь прибудет вовремя и катастрофы не случится. К счастью для него, он совершенно ничего не знал о планах немцев относительно заключенных – противоречивых, но совершенно ужасных.

С одной стороны, 1 мая, когда Дэй и Дуча вышли на задание, местному начальнику гестапо Гансу Филиппу был отдан приказ схватить заключенных и переправить их через границу в Австрию, чтобы казнить[713].

С другой – в тот же день обергруппенфюрер СС Карл Вольф, приказав капитану Альвенслебену прислать к нему в Больцано людей Штиллера и Бадера, придумал схему, чтобы заслужить расположение союзников, захватив заключенных самостоятельно. Как региональный лидер СС, он знал о присутствии VIP-заложников на своей территории, но, только переговорив с Альвенслебеном, он узнал, каков их статус. Для него это была прекрасная возможность. Он соберет небольшой отряд солдат СС и СД и вышлет их на Прагзер-Вильдзее для охраны заложников, вытеснив людей Альвенслебена. Если заложники переживут неизбежное ожесточенное противостояние, Вольф присоединится к ним лично и сдастся союзникам под видом спасителя, а не врага[714].

В ту ночь, когда Дэй и Дуча были вынуждены вернуться в Больцано из-за партизанских боев в Тренто, Вольф подготовил операцию и отправил радиосообщение фельдмаршалу Харольду Александеру, верховному главнокомандующему союзными войсками в Средиземноморье. Он сообщил об опасностях, все еще нависавших над заложниками. В своем сообщении он предложил Александеру использовать воздушно-десантные войска, чтобы захватить заложников и принять капитуляцию Вольфа[715].

Вингз Дэй и так ужасно переживал за своих товарищей. Узнай он, что гестапо, СС и СД с отчаянными и противоречивыми целями, возможно, направляются к убежищу на берегу озера, в лесах ждут партизаны, жаждущие немецкой крови, а между всеми ними зажаты заключенные, защищенные лишь небольшими силами вермахта во главе с Альвенслебеном, он бы боялся еще сильнее.

23

Рывок к свободе

Четверг, 3 мая: «Прагзер-Вильдзее»

Утром Сигизмунд Пейн-Бест прогуливался возле отеля, когда услышал далекий гул самолета. Он пролетел над долиной Прагзер и сбросил на землю целую кучу бумажек. Пейн-Бест и несколько других заключенных наблюдали, как маленькие листочки, порхая, падали на деревья и озеро. Кто-то побежал подобрать их и узнать, что это такое.

Одну листовку передали Пейн-Бесту. Это было коммюнике из штаба верховного главнокомандующего союзников фельдмаршала Александера, предназначенное для немецких войск. Оно сообщало, что генерал Фитингхоф сдался, и предписывало им прекратить все военные действия, оставаться на своих местах и ждать дальнейших распоряжений[716].

Это объявление пришло как нельзя кстати для польских заключенных. В тот день отмечался национальный День Конституции[717], ежегодный повод для веселья. Йорген Могенсен, который был последним иностранным дипломатом, покинувшим Варшаву в конце 1939 года, считался почетным поляком и обещал графу Александру Замойскому, что поможет раздобыть провизию в Нидердорфе, чтобы устроить достойный праздничный ужин. Пробираясь через сильный снегопад, они с польским офицером Королевских ВВС Яном Изицким возвращались к отелю, когда ему удалось схватить одну из падающих листовок. Оба пробежали остаток пути до отеля и ворвались в холл с прекрасными новостями[718].

Новости быстро распространились по отелю, и заключенные возрадовались. Знай они о ситуации за пределами их маленького анклава, они бы восприняли радостные вести гораздо менее оптимистично. Знай они все, они были бы слишком напуганы, чтобы праздновать.

Некоторые расслабились уже в тот момент, как Бадер и его люди покинули Нидердорф, что было довольно рискованно. Например, Фэй Пирцио-Бироли и Алекс фон Штауффенберг. С Шёнберга они находили все более глубокое утешение в обществе друг друга: Фэй – из-за разлуки с детьми, а Алекс – из-за смерти своей любимой жены, летчицы Мелитты. Вместе они долго гуляли от отеля по лесным тропам до самого Нидердорфа, останавливаясь в крестьянских хижинах и на фермах, чтобы поговорить с местными жителями. Фэй, как немка, связанная с Италией, была очарована этими людьми, которые официально были итальянцами, но считали себя австрийцами[719].

Несколько заключенных частично знали об опасностях за периметром, образованным ротой вермахта. Питер Черчилль разделял мнение Бонина, что никто не должен выходить за пределы небольшой зоны непосредственно вокруг отеля, но не думал, что это относится к нему. В Нидердорф его позвал Санте Гарибальди, которому потребовалось его знание языков. Его коллега-агент УСО Хью Фалконер также не мог усидеть на месте. Он чувствовал необходимость «свести счеты» с немцами за то, как с ним обращались с момента пленения в 1943 году[720].

Фалконер и его команда из двух человек были схвачены в Тунисе, когда они пытались найти убежище. Немцы впоследствии использовали передатчик Фалконера, что привело к захвату еще десяти агентов УСО, отправленных для поддержки подразделения Фалконера[721]. В берлинском гестапо Фалконера допросили, подвергнув пыткам, которые могли привести и к фатальному исходу. В конце концов его перевели в Заксенхаузен. Как и Джека и Питера Черчиллей, Фалконера спасла вера немцев в то, что он связан с «кем-то важным», хотя в его случае так и не было раскрыто с кем. Теперь, оказавшись на свободе, он воспользовался возможностью начать действовать и, если получится, отомстить.

Он и Питер Черчилль обнаружили в гараже отеля старую двухместную спортивную машину. Фалконер использовал свои технические навыки, чтобы завести ее, и они рванули на большой скорости по заснеженной дороге к Нидердорфу. Черчилль тревожно вжимался в сиденье, когда машина виляла и скользила на крутой, обледенелой трассе. Въехав в Нидердорф, они обнаружили, что площадь перед ратушей заполнена партизанами. Действуя под руководством Ферреро, тирольцы собрали огромный арсенал немецкого оружия, и у многих мужчин в красных шарфах на плечах висело даже по два пистолета-пулемета MP40.

Бо́льшую часть оружия отступающие немцы сдали без возражений – как люди в очереди, сдающие билеты, чтобы пройти, – но время от времени появлялись и недовольные. Одна рота пехоты отказалась подчиниться и открыла огонь по партизанам Ферреро. В последовавшей перестрелке выиграли тирольцы. После этого кровожадный Ферреро лично расстрелял выживших немцев. Его отряд также окружил дюжину офицеров и отвел их обратно в ратушу для скорого военного суда, приговорив каждого к смерти. Гарибальди, узнав, что происходит, вмешался и приказал Ферреро отменить смертные приговоры. «Никто из вас не будет казнен, – сказал он одному из немцев. – Мы не отплатим вам той же монетой, что некоторые ваши эсэсовцы»[722].

Фалконер и Черчилль обошли ратушу, обнаружив две комнаты, почти от пола до потолка забитые трофейным оружием. Они выбрали для себя «пару блестящих люгеров» с кобурами[723]. Фалконер решил остаться с Ферреро и присоединиться к