Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

Чтобы понять, насколько это губительно для объективности исследования, важно знать, что такое требуемые характеристики. Это поведение, которое демонстрируют испытуемые, если догадываются о конечной цели исследования. Все это превращает научный эксперимент в постановку. А в Стэнфордском тюремном эксперименте, как выразился один психолог-исследователь, «требуемые характеристики были повсюду»[306].

Чего же, по мнению надзирателей, от них ожидали? Что они будут сидеть без дела, играть в карты и болтать о спорте и девушках? В одном из интервью бывший участник из числа надзирателей рассказал, что заранее наметил план действий: «Я приступал к делу с определенным планом в голове, чтобы спровоцировать какие-то действия, чтобы что-то произошло, чтобы ученым было с чем работать. В конце концов, какой им толк наблюдать за парнями, которые просто сидят без дела, словно в загородном клубе?»[307]

То, что после таких признаний Стэнфордский тюремный эксперимент не вычеркнули из учебников, уже само по себе плохо. Но и это еще не всё. В июне 2013 года французский социолог Тибо Ле Тексье наткнулся на запись выступления Зимбардо на TED в 2009 году. Его внимание привлекли изображения, которые Зимбардо показывал на экране. На взгляд Ле Тексье, который в свободное от основной работы время снимал фильмы, необработанные кадры с кричащими студентами выглядели как идеальный материал для захватывающего документального кино. Поэтому он решил присмотреться к ним поближе.

Получив грант от французского Фонда кино, Ле Тексье полетел в Калифорнию. В Стэнфорде он сделал два шокирующих открытия. Во-первых, он оказался первым, кто запросил архивы Зимбардо. Во-вторых, в архивах обнаружились совершенно неожиданные материалы. Энтузиазм Ле Тексье быстро сменился растерянностью, а затем и разочарованием: как и Джина Перри, он обнаружил, что архивные документы и аудиозаписи рисуют совсем другую картину эксперимента.

«Я далеко не сразу смог принять тот факт, что все это фальшивка, – признался мне Ле Тексье осенью 2018 года, за год до того, как в авторитетном научном журнале American Psychologist вышла его разгромная статья об опытах Зимбардо. – Сначала я не хотел в это верить. Как же так, уважаемый профессор Стэнфорда – и вдруг такое. Должно быть, я ошибаюсь».

Но факты говорили сами за себя.

Начнем с того, что идея эксперимента принадлежала не Зимбардо, а одному из его студентов, Дэвиду Джаффе. Он с четырьмя однокурсниками работал над курсовым проектом и подумал, что было бы занятно превратить подвал общежития в тюрьму. Ребята собрали друзей и в мае 1971 года провели пробный эксперимент с шестью надзирателями, шестью заключенными и Джаффе в роли главного надзирателя.

Надзиратели составили свод правил, например: «заключенные должны обращаться друг к другу только по номерам», «заключенные обязаны обращаться к главному надзирателю “господин начальник исправительного учреждения”» и так далее. На следующей лекции Джаффе рассказал о захватывающем эксперименте и о том, какие сильные эмоции он вызвал у участников. Зимбардо ухватился за эту идею и решил во что бы то ни стало повторить эксперимент.

Была только одна проблема. Удастся ли найти участников с садистскими наклонностями? Кто поможет Зимбардо выявить худшее в людях? Поразмыслив, профессор нанял своего студента в качестве консультанта. «Меня попросили разработать тактику, основанную на моем предыдущем опыте главного садиста», – впоследствии объяснял Джаффе[308].

На протяжении сорока лет в сотнях интервью и статей Зимбардо упорно утверждал, что надзиратели в Стэнфордском эксперименте не получали никаких указаний. Что они всё придумали сами: правила, наказания и унижения, которым подвергали заключенных. Зимбардо говорил о Джаффе как о рядовом надзирателе, которого, как и других, чересчур увлек эксперимент.

Это очень далеко от правды. Одиннадцать из семнадцати правил придумал именно Джаффе. Он же разработал подробный протокол прибытия заключенных. Кто додумался сковать цепью их лодыжки? Джаффе. А раздеть? Тоже он. А кто заставил их пятнадцать минут стоять абсолютно голыми? Снова Джаффе.

В субботу накануне эксперимента Джаффе шесть часов объяснял другим надзирателям, как использовать цепи и дубинки для достижения наилучшего эффекта. «Я составил список эксцессов, – сказал он, – которые обязательно должны произойти»[309]. После завершения эксперимента участники-надзиратели отметили особую изобретательность, с какой Джаффе придумывал садистские приемы[310].

Зимбардо тоже участвовал в разработке садистских правил. Так, именно он установил распорядок, при котором заключенных лишали сна: их будили для переклички в 2:30 ночи и в 6:00 утра. Он же предложил в качестве наказания заставлять заключенных отжиматься, он же подкладывал в одеяла колючки. Кроме того, Зимбардо ввел в эксперимент одиночные камеры.

Почему Зимбардо прилагал столько усилий, чтобы держать эксперимент под контролем? Ответ прост. Изначально его не интересовали надзиратели. Он хотел изучить поведение заключенных в условиях сильного давления. Насколько они будут страдать от скуки? От фрустрации? От страха?

Надзиратели считали себя помощниками профессора – оно и понятно, учитывая, что именно так Зимбардо к ним и относился. Его удивленная реакция на садизм надзирателей была фальшивой, как и заявление о том, что суть эксперимента заключалась в изучении именно их поведения. На протяжении всего исследования Зимбардо и Джаффе давили на надзирателей, вынуждая их проявлять особую жестокость, и отчитывали тех, кто вел себя слишком мягко.

Сохранилась аудиозапись беседы Джаффе с одним из таких «добрых» надзирателей, Джоном Маркусом. Уже на второй день эксперимента Джаффе убеждал его быть жестче с заключенными:

Джаффе: Ты пока что держишься в стороне […] мы очень хотим, чтобы ты действовал активнее, потому что все надзиратели должны знать, что каждый из них – «жесткий вертухай», а ты пока что, ну…

Маркус: Не очень-то жесткий.

Джаффе: Именно. Значит, придется тебе стать жестче.

Маркус: Что-то я не знаю насчет этого…

Джаффе: Смотри, что я имею в виду: ты должен, м-м, проявлять твердость, быть активнее и все такое. Это реально важно для эксперимента.

Маркус: Извини. Мне правда очень жаль […] Если бы все зависело только от меня, я бы ничего не стал делать – просто дал бы всем остыть[311].

Удивительно в Стэнфордском тюремном эксперименте то, что большинство надзирателей, несмотря на постоянное давление, так и не решились на «жесткие» меры. Две трети отказались участвовать в садистских играх. Треть, к разочарованию Зимбардо и его команды, хорошо обращались с заключенными, а один надзиратель и вовсе вышел из эксперимента накануне его старта, заявив, что не станет следовать подобным инструкциям.

Большинство испытуемых остались в эксперименте из-за денег. Зимбардо