Частная жизнь корейской знати. Запреты, положение женщин, быт и идеалы эпохи Чосон - Елена Хохлова
По сравнению с литературой, в истории живописи эпохи Чосон аристократки занимают еще более скромное место. Хотя есть сведения, что отдельные женщины пробовали рисовать, конкретных примеров и имен мало. Син Саимдан — единственная художница, занимающая отдельное место в истории искусства эпохи Чосон. Сохранилось довольно много документальных свидетельств о ее жизни, а также тридцать произведений, приписываемых ее кисти, и несколько створок ширм с вышивкой.
Высокообразованная и талантливая Син Саимдан была известной среди современников художницей и поэтессой. Из всех ее работ ученые мужи выделяли виноград и «горы и воды», писали, что по уровню владения кистью они достойны сравнения с работами Ан Кёна (
годы жизни неизвестны) — придворного мастера середины пятнадцатого столетия. Тем не менее признанная современниками талантливая художница Син Саимдан со временем превратилась в идеал конфуцианской женщины, мать великого ученого мужа Ли И, которая, помимо исполнения долга почтительной дочери, «верной жены и мудрой матери», рисовала на темы, одобренные конфуцианской идеологией. Исчезли упоминания о том, что Син Саимдан писала в жанрах, считавшихся мужскими («горы и воды», «благородные растения»), сформировался образ благородной дамы, работавшей на досуге в жанре «травы и насекомые». Конструирование личности Син Саимдан — яркий пример того, как в XVII веке происходило переосмысление роли женщины в семье и обществе и как конфуцианские мужи создавали образ благородной дамы.Наиболее важная оценка личности Син Саимдан в XVII веке была дана лидером партии норонов (
букв. «старая доктрина») и последователем Ли И — уже не раз упомянутым Сон Сиёлем. В комментарии к ее утерянной работе «Осенние травы и стая бабочек» Сон Сиёль похвалил талант, сумевший создать настолько реалистичное изображение, что трудно поверить, будто это творение человека, и сделал вывод, что Син Саимдан действительно достойна называться матерью Ли И[320]. Комментарий важен, поскольку в последующих упоминаниях о художественном таланте Син Саимдан фигурируют исключительно работы в жанре «травы и насекомые» — о ее пейзажах словно забыли.Сон Сиёль сомневался, что сохранившиеся у наследников художницы «горы и воды» являются подлинными произведениями и что ученые мужи в XVI веке могли восторгаться работами, написанными женщиной[321]. Убежденный конфуцианец Сон Сиёль, обладая значительным политическим влиянием, не мог допустить мысли о существовании благородной дамы — художницы, не уступавшей в мастерстве художникам-мужчинам и занимавшейся живописью на уровне профессионального придворного мастера. Зато он посчитал допустимым для благородной дамы изображать «маленький мир сада», то есть то, что художница могла видеть в садике на женской половине дома. Тем более что жанр «травы и насекомые» стал восприниматься как визуализация повседневных женских забот[322]. Чжу Си в книге «Ши цзи» упоминал несколько аллегоричных стихотворений, написанных достойными подражания благородными дамами, в которых рассказывалось о повседневных женских занятиях, связанных с проведением ритуалов, шитьем, приготовлением еды, а главными действующим лицами были травы и насекомые.
Нороны во главе с Сон Сиёлем провозгласили себя последователями Ли И и использовали его фигуру для укрепления своих позиций. Созерцать произведения матери Ли И и обладать ими стало важным показателем приверженности его учению[323]. В XVIII веке «травы и насекомые» Син Саимдан пользовались большой популярностью: сохранились упоминания, что ряд янбанов имел в своих коллекциях произведения художницы, а также их копии. Ван Сукчон попросил на время альбом с «травами и насекомыми» Син Саимдан из коллекции янбана Чон Пхильдона (
1653–1718) и, насладившись им, отдал распоряжение создать копию для дворца[324]. Интеллектуалы из группы норонов стремились познакомиться с подлинниками Син Саимдан, когда бывали в ее родном городе Канныне. О популярности ее творчества также говорит тот факт, что ее работы не просто копировали, а нередко подделывали. Этим объясняется существование целого ряда ширм с одинаковым набором сцен в жанре «травы и насекомые», приписываемых кисти Син Саимдан (см. по ссылке в примечаниях[325]).Благодаря славе Ли И в истории искусства Чосон осталась и его сестра Ли Мэчхан. О жизни художницы известно мало, сохранилось несколько работ в жанрах «четыре благородных растения» и «цветы и птицы». Рисовальщицей была и Хо Нансорхон: ее кисти приписывают изображение мужчины с ребенком, наблюдающих за стаей птиц, — редкий в живописи Чосон пример лирической сцены из частной жизни человека.
Кроме занятий поэзией и живописью, аристократки в кругу семьи или в гостях у подруг развлекались игрой в падук, юннори (
), тхухо ( ), шашки чанги ( ) и ссаннюк ( ). Представитель сеульской аристократии Ли Хагон писал о своей жене, что она любила приглашать родственниц к себе в дом, чтобы вместе в ясные ночи полюбоваться луной, а еще они ходили в горы смотреть на цветение деревьев, наблюдали за горными реками, катались в лодках, играли в тхухо и падук, выпивали и пели[326]. По всей видимости, такого рода занятия стали настолько популярными среди представительниц привилегированного сословия, что в XVIII веке зазвучали призывы запретить их для женщин.В жанровой живописи XVIII–XIX веков также нашли отражение сексуальные влечения и невоплощенные надежды женщин. Художники запечатлели вдов, наблюдающих за брачными играми собак на заднем дворе; женщин, подглядывающих за мужчиной, справляющим нужду; девушек, рассматривающих «весенние картинки» чхунхва фривольного содержания (рис. 67), тайные свидания пар, в том числе интимного характера, и пр.
Рис. 67. Син Юнбок. Лист из альбома «Встречи неба и земли».
Бумага, краски, 23,3 × 27,5 см. Фонд культуры и искусства Кансон, Сеул (Kansong Art and Culture Foundation /
)Мода
Говоря о женщинах, нельзя оставить без внимания и вопрос моды. Аристократки практически не появляются в живописи, но тем не менее отдельные сохранившиеся образцы дают возможность представить, как они выглядели и во что наряжались. Помогают исследователям также тексты, описывающие их предпочтения в нарядах, и одежда, обнаруженная в захоронениях.
Аристократки не играли общественных ролей, поэтому в их гардеробе не было нарядов для службы или ритуалов. Исключение составляла свадебная церемония. На свадьбу женщины надевали шелковый халат-платье вонсам (원삼), часто зеленого цвета, или свадебное одеяние хвальот (활옷), богато
