Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг

у другого — в три. В остальном животные соответствовали описаниям, известным с древности. Альвизе Када-Мосто, сопровождавший Генриха Мореплавателя в его экспедиции, также сообщал, что единорогов поймали живыми в Африке. Два автора отчетов о паломничестве в Святую землю, Бернхард фон Брейденбах и Феликс Фабер, подтвердили подлинность единорога, в частности для немецкоязычных территорий. Фабер сначала принял существо, которое повстречал на Синайском полуострове, за верблюда, но его местный спутник подтвердил, что это единорог. Рог этого не слишком крупного, напоминающего лошадь животного, по слухам, достигал четырех футов в длину. Путешественники, чьи ожидания, очевидно, должны были оправдаться, получили даже подтверждение того, о чем говорится в предыдущих главах, а именно, что только девственница может усмирить это дикое животное и что его рог измеряется в алмазах. Единорог Брейденбаха, как выясняли паломники, был ненамного больше верблюда. Иллюстрация этого существа в «Скрижалях животных» (Thiertafel), которую знаменитый голландский художник и гравер Эрхард Ройвих включил в отпечатанный в 1486 году отчет, по своим пропорциям соответствовала средневековым изображениям. И уже тогда рог его поражал сходством с драгоценными предметами, хранившимися в европейских коллекциях. В начале XVII века в Абиссинии были замечены единороги, на этот раз миссионерами и представителями орденов. Португальский иезуит Джеронимо Лобо наткнулся на единорога во время миссионерской поездки, как и испанский францисканец Луис де Уррета несколькими годами позднее. Для обоих путешественников было важно избежать возможной путаницы с носорогом, обладавшим иными характеристиками.

Рога можно было найти в кабинетах редких предметов искусства и диковинок со всех уголков подвластных территорий. Пьер Белон, французский натуралист и исследователь, описывает впечатляющий экземпляр, хранившийся в Меце, а Джероламо Кардано сообщает о крупном роге, находившемся в церковной сокровищнице Сен-Дени. Последний, в частности, вдохновил еще несколько ученых составить его описания. Французский врач Жан де Рену, который не сомневался в особой силе единорога и даже повторил легенду о девственнице, в 1609 году рассказал, что парижские аптеки по соседству могли продать куски этого рога по огромной цене. В 1599 году фламандский историк Эммануэл ван Метерен описал в своей «Хронике Бельгии» рог, приобретенный испанским королем Филиппом II для его коллекции. Возможно, еще более известными были два рога, украшавшие сокровищницу собора Святого Марка и ставшие неотъемлемой частью описаний города. Джованни Николо Доглиони в своей книге «Чудеса Венеции», которая много раз переиздавалась после 1603 года, рассказывал, что один рог был мужским и красноватым, а другой — женским, белого цвета. Академия в Гейдельберге подвергла еще один рог детальному исследованию 15 января 1586 года, о чем несколько лет спустя сообщил голландский врач Генрих Смет. По его словам, медики пришли к заключению, что плотное вещество в их руках однозначно было рогом, и исключили, что он мог состоять из известняка или минералов.

Эксперимент с рогом единорога. Гравюра из книги De corona seu circulo urinae Симона Рейзеля. XVII в.

Wellcome Collection

Очевидно, что рога в коллекциях выполняли декоративную функцию. Они производили достаточно большое впечатление. Но обладали ли они той целительной силой, на которую так часто ссылались (примеры чему мы уже видели в предыдущей главе)? Многие из средневековых источников, наперебой утверждавших о такого рода пользе единорогов, вышли в XVI веке и привлекали немало читателей. Кто-то из энциклопедистов Средневековья только начал обращать на себя внимание. Среди авторов, представляющих интерес, была Хильдегарда Бингенская, которая в XII веке в своей «Физике» пропагандировала рога единорогов как лекарство, а также итальянский натурфилософ Пьетро д’Абано, в начале XIV века рекомендовавший использовать их при отравлениях в трактате «О ядах». По словам великой настоятельницы-аббатисы, достаточно было налить яд в чашу, сделанную из рога единорога. Вещество рога быстро обезвреживало яд. Учитывая эротические ассоциации, которые мог вызывать единорог благодаря фаллической форме своего рога, удивительно, что тот не использовали для усиления сексуального желания. Даже в последующие десятилетия, как вскоре выяснится, никто не найдет ему подобного применения. В XVI веке медицинские рекомендации прошлого нашли подтверждение в новых знаниях. В конце XV века папа Пий II, использовавший в своем описании Азии путевые заметки венецианца Никколо Конти, не преминул отметить способность рога расщеплять яды. Однако из доклада папы не совсем ясно, не шла ли речь об обычном носороге.

Единорог и олень. Гравюра на дереве из Musaeum hermeticum reformatum et amplificatum. 1677–1678 гг.

The National Library of Medicine

Другие авторы изначально исключали возможность любой путаницы с носорогом. Платоник эпохи Возрождения Марсилио Фичино, очевидно, клялся в целительной силе рога единорога, который в сочетании с другими ингредиентами мог помочь при укусах и нарывах, но здесь он все же в основном ссылался на более древних авторитетов, таких как Авиценна или Арнольд из Виллановы. Его современник Антонио Муза Бразавола, тоже большой знаток античной медицины, рекомендовал использовать тертый рог единорога при отравлениях ядом, а также при глистах, от которых страдали в основном дети. В то же время он предостерегал от подделок при приобретении редкого вещества. Подлинный рог единорога был скорее пепельно-серого цвета, и его не следовало путать с гораздо более доступным оленьим. Как сообщал Бразавола, он своими глазами видел два целых экземпляра в сокровищнице Сан-Марко в Венеции. Луиджи Монделла, его итальянский коллега, хотя и жаловался на то, что существует так мало письменных доказательств применения рога единорога, тем не менее не ставил под сомнение его эффективность. По его мнению, оставалось неизвестно, когда в последний раз на практике применялись традиционные рецепты с этим компонентом. Вещество оказалось чересчур труднодоступным. Иоганн Колерус сформулировал ту же проблему в 1615 году, когда рекомендовал порошок из рога единорога в своей знаменитой и широко используемой «Домашней книге» (Hausbuch). По его словам, в сочетании с кровопусканием, розовой водой и другими благовониям рог был особенно полезен при лихорадке. Однако «с единорогом редко удается поладить, вот почему часто на него остается лишь надеяться». Впрочем, эксклюзивность вещества не мешала Колерусу прописывать его при головных болях, эпилепсии или сердечном приступе вместе с тертым кораллом и другими порошками. Если положить его под язык, то оно защищало владельца от чумы, особенно если пациент до этого натирал зубы изюмом и корнем солодки. «Богатые кладут в рот кусочек рога единорога, и ни один яд не попадет к ним»[61]. За неимением оригинала, как полагал медик, в крайнем случае можно было использовать оленьи рога, хотя в этом случае не гарантировалась аналогичная эффективность.

Отчасти из-за многочисленных неясностей португальский врач Амато Лузитано (его настоящее имя — Жуау Родригеш де Каштелу-Бранку) в своем комментарии к Диоскориду обращается к вопросу о том, как отличить эффективный, истинный рог единорога от поддельного, и тем самым развеивает