Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг

Фрагмент ткани с единорогом, оленем, кентавром и львом. Текстиль, неизвестный мастер. Ок. 1500 г.

The Metropolitan Museum of Art

Это особое вкрапление истории спасения в сцену охоты на единорога, вероятно, восходит к немецкой версии нравоучительного сборника Gesta Romanorum, который с XIV века распространялся под названием «Римские деяния». Однако в этой легенде бедного единорога ловят сразу две девы: одна успокаивает и укачивает его, а другая берется за меч: «Но когда дева, у которой был меч, увидела, что он уснул на коленях своей госпожи, то отрубила ему голову и убила его. Другая же собрала его кровь в чашу. И из этой крови царь сшил себе пурпурную мантию»[34].

Эти две девы связываются с историей спасения, как мы уже знаем из «Физиолога»: именно Ева убивает единорога, а Мария собирает его кровь. В центре интерпретации — типологическая связь между Евой и Марией: вторая искупает первородный грех первой. В противоположность этому, в гобелене из Базеля Адам и его смертоносное копье используются, чтобы установить связь между грехопадением человека и Страстями Христовыми. Это увязывается с охотой на единорога как символом зачатия и воплощения Иисуса и еще больше подчеркивает связь между охотой, опасностью и смертью.

Как мы уже видели, покрывало для аналоя в Эбсторфе работает с последовательной серией ссылок на Библию, организованных вокруг общей темы: непорочности Марии. Для того чтобы «считать» гораздо более сложный сюжет базельского гобелена (мы не вдавались здесь в другие многочисленные мотивы, представленные в саду) и понять дополнения, связанные со Страстями и искуплением грехов, необходимо знать историю толкования единорога.

Но и это произведение искусства предлагает нам различные способы восприятия и интерпретации: можно последовать за лентами взглядом слева направо — получится своего рода паломнический путь. Или же пройтись по воображаемому саду и насладиться различными предметами в нем. Внимание может быть сфокусировано как внутри, так и за пределами сада, а также на линии взглядов, направленных на Марию и единорога. В центре гобелена наряду с запечатанными колодезями — постоянная, неизменная целомудренность Девы — внимание привлекает и симпатичное пятнистое животное. Динамичность сюжету придает связь охоты и усмирения животного девственницей: не единорог наносит рану деве, а копье Адама поражает его.

Адам и Ева вкушают запретный плод. Гравюра Аугустина Хиршфогеля. 1548 г.

The Metropolitan Museum of Art

Национальный музей в Цюрихе, где выставлен гобелен, использовал эту динамику в образовательных целях и представил ее в виде аудиовизуального медиашоу, в котором подсвечивают различные участки текстиля и дают объяснения изображенным сценам. В сопровождении молний и грома, знаменующих свершение греха, райского щебетания птиц и других медиаэлементов охота предстает универсальной драмой спасения[35] — о преследовании, спасении и жертве. Созданный в результате размышлений в женском монастыре гобелен обращается к драматичности сцены охоты на кроткого единорога.

В Средние века единорогу приписывали различные религиозные значения, в основном ассоциированные с христианской символикой. Однако древние знания и трудности, связанные с поимкой пугливого животного, продолжают распространяться и сегодня. Даже медицинские данные, упомянутые в первой главе, могут быть вписаны в эту религиозную систему символов: по другой легенде о единороге, его отождествляют с Христом, спасителем рода человеческого, благодаря представлению о целительной силе его рога, и объявляют единорога спасителем всех живых существ от змеиного яда: «Есть такое животное, которое называется “монокерос”. Рядом с ним есть большое озеро, куда животные ходят пить. Не успевают они собраться, как появляется змея и пускает в воду свой яд. Заметив это, животные не решаются пить, а ждут монокероса. Как только он приходит, то сразу же входит в озеро, крестится своим рогом, и яд теряет силу, и после того он отпивает из озера, и остальные животные тоже утоляют жажду»[36].

Моноцерос. Английский иллюминированный бестиарий. XII в.

KB, National Library of The Netherlands

Если присмотреться к двум единорогам на изображении Штиммера из Базельской иллюстрированной Библии, то очевидно, что для эффективной передачи спасительной силы единорога здесь обращаются к двум традициям толкования его образа — религиозной и медицинской: рог животного на переднем плане обращен вверх и указывает на единого Бога, второй единорог направляет рог вниз и очищает воду от яда.

На картине Штиммера много животных, но именно благодаря единорогам ярче прослеживается сюжет, который дополняет тему Ноева ковчега и позволяет людям отойти на второй план: единорог объединяет в себе Сотворение мира с естественно-научными знаниями, а также с мифом об исцелении. Единорог как символ Христа становится, таким образом, символом спасения всех животных, которые, в отличие от большей части грешного человечества, укрываются на ковчеге.

Глава 3. От охоты, опасности и вожделения: единорог как символ любви

В предыдущей главе мы увидели, что на различных изображениях охоты наряду с единорогом и девственницей есть и дополнительные участники, чьи взаимоотношения открывают множество новых возможностей для интерпретации. Присутствие охотников в придворной одежде на иллюстрациях бестиариев свидетельствует о том, насколько важную роль играет охота для знати. Это еще более заметно в изображениях и текстах, прославляющих придворную культуру и рыцарство на христианском Западе с XII века, причем на религиозную символику охоты на единорогов все чаще накладывается эротический подтекст.

Это, безусловно, связано с тем, что во многих досовременных культурах, в том числе рыцарских, охота была формой инициации, то есть ритуала вступления во взрослую жизнь. В аристократическом мире Высокого Средневековья охота, наряду с другими занятиями, для молодых знатных мужчин представлялась способом выделиться среди сверстников и доказать свое физическое превосходство и мастерство. Совместные выезды и оттачивание охотничьих приемов, по сути, были физической тренировкой и подготовкой к военной службе — неотъемлемой части рыцарского самовосприятия. В целом искусство охоты рассматривалось и как способ отточить дисциплину: помимо таких добродетелей, как храбрость и отвага в бою, здесь подчеркивается важность таких ценностей, как, например, сдержанность и умение управлять эмоциями. Таким образом, в придворных кругах охота была выражением высочайшей культуры и максимально возможной утонченности, а охотники так демонстрировали свою власть над дикой природой.

Инициал S с Давидом в воде под благословляющим Богом; маргинальная сцена: обезьяна верхом на единороге. Псалтырь-часослов с гимнами, неизвестный художник. Ок. 1315–1325 гг.

The Walters Art Museum