Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг
На круглой миниатюре из «Бестиария Харли» (около 1200 года), которая хранится в Британском музее, сцена охоты наполнена особым драматизмом. Девственница и единорог изображены слева в густых вьющихся зарослях, которые выходят за периметр миниатюры. Они создают ощущение дикой глуши, но одновременно они же декоративный элемент. Затравленный единорог, как и другие дикие животные в этом бестиарии, представлен довольно крупным и крепким, с козлиной бородкой. Рог его поднят кверху. Дева в красно-синем одеянии прижимает его к груди, обхватив обеими руками и придерживая за передние ноги. Своим телом она защищает единорога от трех охотников, наступающих на них справа, ее взгляд через левое плечо направлен в их сторону и прикован к ним, а те, в свою очередь, смотрят на деву. На переднем плане охотник в красном изображен глядящим вверх. Охотники тяжело ранят животное в бок мечом и копьем.
По преданиям нам известно, что единорог символизирует Христа, а дева — зачатие Иисуса. Учитывая изображение раны и копья, которое охотник в красном одеянии вонзает в бок животного, кровавая охота, кроме всего прочего, отсылает к самопожертвованию и Страстям Христовым. Сама охота на единорога, подразумевающего Иисуса, уже предвосхищает его Страсти в образе, и многие бестиарии включают в себя сцену охоты, отображая тем самым ее связь с историей спасения. Однако на фоне большого значения охоты в средневековом, прежде всего придворном, обществе и тем, как охотники и девственница смотрят друг на друга, невольно возникает вопрос: не предполагаются ли — или, по крайней мере, не возможны ли — иные варианты прочтения того, как между собой связаны охота, девственность и вожделение?
Мистический единорог. Миниатюра из молитвенника «Церковные песнопения Ротшильда». Ок. 1300 г.
Rothschild Canticles. General Collection, Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University
Особенно интересным и одновременно причудливым примером такого рода является иллюстрация из фламандского молитвенника «Церковные песнопения Ротшильда», датируемого приблизительно 1300 годом. Он содержит собрание молитв и текстов для религиозной медитации, включая аллегорические интерпретации животных и ряд интересных изображений гибридных существ, которым в комментариях дается моральное толкование. Иллюстрация на целую страницу посвящена охоте на единорога. Она разделена на две части: в верхней половине показано, как его приманивают, в нижней — собственно охота.
В верхнем левом углу сидит женщина в красном одеянии, ее волосы собраны, в ее правой руке — ведро. Справа от нее бежит вприпрыжку или танцует обнаженная дева, протянув к единорогу руки, а он движется ей навстречу, его правое переднее копыто приподнято. Деревья на заднем плане также наводят на мысль, что действие происходит на природе или в глухой местности. Все выглядит чрезвычайно жизнерадостно: женщины улыбаются единорогу, тот доверчиво улыбается им в ответ. Притягательная сила прекрасной молодой девы запечатлена в их решительном движении навстречу друг другу и, кажется, находится в некотором противоречии с религиозным подтекстом. Присутствие другой женщины, возможно служанки, также подразумевает более придворную обстановку, или же изображение отсылает нас к аристократическому миру того времени.
В нижней части картины видно, как девственница — здесь она одета в белое — сидит на небольшой возвышенности, обхватив голову единорога и прижав ее к груди. Его рог направлен в левый верхний угол. В центре картины стоит мужчина в красном: он подается всем телом вправо, через плечо глядя на деву. В руках у него копье, которым он динамичным движением пронзает брюхо единорога. Вместе с рогом единорога и границей, разделяющей изображение надвое, копье образует треугольник — но одновременно с тем оно соединяет обе части картины, пронзая эту границу в направлении (пока что) целого, счастливого единорога сверху.
Тот факт, что девственница и юный придворный охотник встречаются взглядами, вызывает и другие, менее религиозные ассоциации: охота на единорога и его убийство могут служить метафорой покорения сердца. К тому же отсылает и фигура на коне, приближающаяся к охотнику справа; она украшена венком, а на ее правой руке сидит охотничья птица. В придворных кругах Высокого Средневековья соколиная охота верхом на лошади считалась самой благородной и часто ассоциировалась в поэзии с любовной охотой.
Взаимодействие людей и животных, цветовых контрастов белого (одеяния девы и всадника) и красного (одеяния служанки и охотника) и не в последнюю очередь взгляды, которые они бросают друг другу, придают изображению динамичности, но в то же время в их отношениях царит неясность — кто на кого охотится, кто кого возжелает?
Чаша с изображением девы и единорога и гербами Матьяша Корвина и Беатрисы Арагонской. Майолика, Пезаро. Ок. 1486–1488 гг.
The Metropolitan Museum of Art
О связи между охотой и любовью в придворном мире пойдет речь в третьей главе, но уже сейчас ясно, что возможны различные интерпретации охоты на единорога: религиозные и светские, связанные с непорочностью и вожделением, — и они существуют бок о бок и даже переплетаются между собой. Так или иначе, невинный и доверчивый единорог в «Церковных песнопениях Ротшильда» ведется на привлекательную приманку — и его ранят, о чем свидетельствует как копье в его боку в верхней части картины, так и ведро в руках женщины в красном — она вновь появляется под иллюстрацией за пределами сцены и собирает кровь, капающую с наконечника копья. Каким бы куртуазным и веселым ни казалось изображение на первый взгляд, оно несет в себе страдания и смерть кроткого единорога.
Единорог в запертом саду (hortus conclusus)
Эта отсылка к Страстям Христовым вновь возникает в религиозной традиции, касающейся спасения и интерпретации связи между девственницей и Девой Марией. Она характеризует другой тип изображения. Мотив, известный как «мистическая охота на единорога», или hortus conclusus, встречается преимущественно в немецкой живописи и текстильном искусстве XV и XVI веков. В его основе лежит уже рассмотренная нами нарративная связь между охотой и девственностью — но теперь она развивает аллегорию дальше, символически связывая охоту на единорога с очень конкретным моментом в истории спасения: Благовещением архангела Гавриила, которое, как божественный акт речи, в христианской традиции соответствует девственному зачатию.
В этом контексте девственница снова ассоциируется с Марией, а охотник — с архангелом Гавриилом. Когда он со своими собаками загоняет единорога на колени девы, обозначаются временные рамки Благовещения, конкретизируется и момент зачатия.
Геральдическая
