Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов
Луначарский, как и Ленин, поддержал инициативу и через несколько дней решением ЦК при ВЦИК была организована комиссия по улучшению жизни детей. Её председатель Дзержинский мгновенно разослал свой циркуляр: «Каждая чрезвычайная комиссия должна рассмотреть, что и как она может сделать для детей, назначив для этой работы ответственного руководителя и подыскав соответствующих работников как у себя, так и через компарт, женотдел, губпрофсоветы и т. п. Работа чрезвычайных комиссий в этой области будет, однако, плодотворна лишь при том условии, если она будет проводиться не параллельно с работой органов, ведающих обеспечением и снабжением детей, а в ближайшем с ними контакте, в согласии с ними.
С этой целью губернские чрезвычайные комиссии должны немедленно связаться с соответствующими отделами Наробраза, Наркомздрава, Собеса, Компрода и др. и оказывать им всяческое содействие и поддержку в их работе, получая от них задания и давая им свою информацию…»
Ф. Э. Дзержинский. 1924 г. [РГАСПИ]
Заседания детской комиссии проходили каждые две недели. В её составе образовались и профильные подкомиссии. Показывая пример, а Феликс всегда считал, что именно личный пример и есть одно из самых эффективных средств организации любой работы, он стал постоянно бывать в детских учреждениях, а не только изучать приходящие документы. В его рабочей книжке регулярно появлялись заметки: «Ясли Басманный район. Приют на Покровке. Не хватает кроватей. Холодно. 25 грудных детей – одна няня. На общем столе кухарка и заведующая», «…Вобла, рыба – гнилые. Сливочное масло – испорчено. Жалоб в центр не имеют права (подавать). Хлеба и продуктов меньше (чем полагается) выделяют», «120 тысяч кружек, нужно сшить 32 тыс. ватных пальто, нужен материал на 40 тыс. детских платьев и костюмов, нет кожи для подошв к 10 тыс. пар обуви»…
«Может, когда-нибудь эта забота станет и вовсе главной для ВЧК», – вздохнул про себя, подписывая очередное требование, Дзержинский. И тогда он тоже, как Кудрявцев, сможет написать в заявлении: «Больше принесу пользы государству дома, чем здесь».
Глава 27
Теперь ещё и наркомпуть
И снова дорога. Зимняя, тусклая и скучная. Привычный рельсовый метроном, который не столько убаюкивает, сколько четко строит и мысли о былом, и планы на будущее. В который раз был и в Петрограде, и на Украине с её постоянными организационными дрязгами, наветами и кровавыми междоусобицами, на Донбассе с его хищениями угля, вялостью и саботажем советских чиновников. Не только в ранге председателя ВЧК, но и начальника Топливной комиссии. Ведь без угля ни о какой борьбе с разрухой, с голодом, разразившимся в Поволжье из-за неурожая, ни о каких стройках социализма и думать нечего. От недостатка топлива вся жизнь замирает, всё разваливается, сходит с рельс.
Курск, Харьков, Александровск, Екатеринослав, Николаев, Одесса, Киев… Казалось, он умел делиться своим темпераментом не только с людьми. Но и с поездами, автомобилями, даже с одышливым колесным пароходиком под символичным названием «Нестор-летописец», никогда ещё не преодолевавшим так быстро расстояние от Николаева до Херсона…
Феликс торопился всегда. Но эта спешка не сказывалась на делах. А заботы в поездках у него были и партийные, и чекистские, и военные, и транспортные, и строительные, и детские… Восстановить разрушенные порты, улучшить снабжение, отремонтировать вокзалы, наладить производство телеграфных столбов, поднять затопленные корабли, построить новые нефтеналивные суда, возобновить судоходство на море и Днепре… И ещё с добрый десяток самых разных заседаний каждый месяц.
А. А. Беленький и Ф. Э. Дзержинский за изучением карт нефтеносных районов Закавказья. 1921 г. [РГАСПИ]
Хорошо, хоть Менжинский и пришедший в замы к Феликсу Уншлихт подставляют плечо на Лубянке. И Лацис прочно сел на канцелярию, где его безжалостная решительность находила полезный выход. В Питер послали опытного Станислава Мессинга из Московской ЧК. Заметная слабость есть в Экономическом управлении. В их докладах хотелось бы поменьше беллетристики и побольше существенных данных. Вот как было бы здорово, если бы на это место отпустили Валериана Куйбышева. Но вряд ли. Ему теперь поручили всю электрификацию. А рабочий зуд Уншлихта пришлось даже поумерить. Феликс в середине июля послал ему записку: «Не сочли ли бы возможным не назначать собраний президиума, троек и др. по вечерам, так чтобы все ответственные члены Коллегии и работники могли в летнее время немного подремонтироваться. Иначе мы скоро лишимся всех сотрудников».
Дзержинский и сам попытался «подремонтироваться», дабы, как говорил, «не выпасть в тираж раньше времени». Нервы действительно расшатались вконец. Во время работы Х съезда РКП(б) на квартире Серебрякова старые товарищи Андреев, Дзержинский, Смилга, Яковлева обсуждали кандидатов в Центральный комитет. Когда решили выдвинуть Феликса, он всех, а может, и себя удивил своим ответом: «Вы называете мою кандидатуру, вероятно, имея в виду, что я буду продолжать работать в качестве председателя ВЧК. А я не хочу, а главное – не могу там больше работать. Вы знаете, моя рука никогда не дрожала, когда я направлял карающий меч на головы наших классовых врагов. Но теперь наша революция вступает в трагический период, во время которого приходится карать не только классовых врагов, а и трудящихся – рабочих и крестьян – в Кронштадте, в Тамбовской губернии и в других местах. Вы знаете, товарищи, что я не щадил своей жизни в революционной борьбе, боролся за лучшую долю рабочих и крестьян. А теперь их приходится репрессировать…»
На Красной площади во время парада войск ВЧК Московского гарнизона. Слева от Ф. Э. Дзержинского в первом ряду: В. А. Герсон, справа: А. Я. Беленький, И. С. Уншлихт и Д. Бедный. [РГАСПИ]
Всё же он остался. Всё же его выбрали. К тому же был назначен народным комиссаром путей сообщения с оставлением на посту руководителя ВЧК и НКВД. Он отправил своему секретарю Герсону инструкцию: «Всем начальникам и заведующим управлениями и отделами ВЧК. Ввиду назначения меня наркомом путей сообщения по всем вопросам, по которым обращались ко мне, обращаться к моему заместителю т. Уншлихту».
Прошло всего полмесяца, как Дзержинскому с опозданием сообщают о гибели в Бутырской тюрьме командарма Миронова, победителя Деникина, Врангеля, Махно. Лихого казака, награжденного орденами и почетным оружием. Импульсивного, отважного и дерзкого, к сожалению, не только в бою, но и в словах. Однажды, столкнувшись с Троцким, он уже чуть не поплатился за это. Даже расстрельный приговор ему Смилга на Дону огласил.
Но тогда он
