Кино Ларса фон Триера. Пророческий голос - Ребекка Вер Стратен-МакСпарран
Вопрос «Что, если мир был сотворен Сатаной?» движет не только нарративом «Антихриста», но и его оформлением и стилем. Действие разворачивается в злом Эдемском саду, это раскрывается в его мизансцене. Его порочность существует сама по себе, вне разворачивающегося в нем повествования. Он является диаметральной противоположностью творению Бога, описанному в Еврейской Библии: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт 1:31). В «Антихристе» лесистые границы Эдема и его создатель Сатана четко обозначены горящей землей, напоминанием об аде. Земля обжигает Ее стопы, как только Она ступает на нее. Она показывает Ему ожоги. Все катится по спирали вниз для Него и для Нее после вхождения в Эдем.
В библейском Эдемском саду Бог произрастил «всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи» (Быт 2:9-10). Когда Адама и Еву изгоняют из Эдема, они находят дикую местность, заросшую колючками и сорняками, требующую мучительного труда, чтобы выращивать пищу. И наоборот, Эдем «Антихриста» окружен лесом, но его земля покрыта высохшей травой, как пустоши за пределами Эдема из Книги Бытия, населенные смертью, а не жизнью. Проснувшись в первое утро в Эдеме, Он с удивлением видит, что его рука свисает из окна, а затем в ужасе обнаруживает, что она покрыта кровососущими паразитами – визуальной метафорой слов Августина о том, что зло паразитирует на добре, о котором говорится выше (Augustine, 1966, с. 54). В центре Эдема находится большое засохшее дерево – противоположность древу жизни из Книги Бытия. Другое дерево в «Антихристе», с корнями, обвивающимися вокруг женских конечностей, под которым Он и Она занимаются жестоким сексом (эта сцена изображена на постере фильма), имеет сходство с Древом познания добра и зла из Книги Бытия, от которого Ева и Адам вкусили запретный плод. Под ним в «Антихристе» Он временно вкушает плоды Эдема – его демонов – как будет показано ниже. Несомненно, оба или одно из деревьев также олицетворяют гигантский ясень Иггдрасиль из скандинавской мифологии. Иггдрасиль является древом жизни, чьи ветви раскинуты по всем мирам, связывая в одно целое землю, ад и рай.
Флешбэк из предыдущего лета, проведенного в Эдеме, показывает мир за его пределами – бесконечный лес, тяжелое серое небо, затянутое тучами, посреди которого стоит Эдем – бесплодный анклав смерти. Во время терапевтического упражнения Она боязливо перепрыгивает с камня на камень через пожухлую траву. Это перемежается с ночными кадрами в замедленной съемке, показывающими гротескные гниющие растения под травой, кишащие пугающими насекомыми, когда ее обнаженная нога погружается во влажную гниль, а подол ночной рубашки тащится по ползучей гниющей жиже. Леса изобилуют хтонической природой, гротескными животными и зловещими звуками. Фланнери О’Коннор изображает похожий лес в своей ужасающей, духовно глубокой истории «Хорошего человека найти нелегко». Уильям Берк описывает ее следующим образом:
…дикий край, подобный тем, что изображал в своих произведениях Хоторн, который метафорически является одним из участников действия. Лес обретает зловещий, выжидающий вид: нам говорят, что «полоса леса зияла, как темный раскрытый рот» (Рассказы, с. 127), что ветер колыхал «верхушки деревьев, как долгий удовлетворенный вздох» (Рассказы, с. 129).
(Burke, 1988, с. 101–102)
Эдем в «Антихристе» – больше чем метафора. Это полноценный персонаж, взаимодействующий с Ним и с Ней, воплощая в жизнь последствия злого мира. Камера намеренно перемещается по мизансцене, чтобы осветить истинный характер Эдема и невысказанную, недосказанную, более глубокую историю.
Происходящая в Эдеме часть действия раскрывает и показывает присутствие Сатаны различными способами. Оно кажется естественным, как туман или ветер, колышущийся в папоротниках и деревьях, но всегда сопровождается странными и ужасными высокими и низкими звуками. «Звук Сатаны», объявляющий о его присутствии, также иллюстрируется сверхъестественными визуальными элементами – холодным искусственным светом, падающими желудями, ланью, лисой и вороной. Камера заставляет нас вплотную взглянуть на эти неестественные или сверхъестественные элементы, чтобы мы не могли их не заметить. В поезде, идущем в Эдем, Он проводит с Ней упражнение на воображение. В монументальных кадрах, подражающих Тарковскому, Она кажется крошечной, плывущей в чрезвычайно замедленной съемке, окутанная туманом в темно-синем лесу и освещенная странным искусственным светом. Здесь рано темнеет, объясняет она. Идя мимо лисьей норы, чувствуешь себя так, словно идешь по грязи. Объектив камеры наблюдает за ней из глубины лисьей норы, и мох свисает, как волосы, из пасти, дрожа от слышимого дыхания. Она замечает, что гигантское засохшее дерево в Эдеме обладает какой-то странной индивидуальностью.
Такие эксцессивные визуальные образы, звук и внезапные проявления сверхъестественного сбивают с толку и дезориентируют зрителя. Ангелос Куцуракис говорит, что это «создает разрыв между реальностью и представлением, что порождает ощущение критической дистанции» (Koutsourakis, 2015, с. 15), ставя образ превыше текста. Однако, сосредотачиваясь на процессе и создавая напряжение в параллельных точках, не ослабляя его, фильм не дает многих подсказок о том, как его следует расшифровать (Koutsourakis, 2015, с. 14). С политической точки зрения красота такого искусства заключается в его интерпретируемости на различных уровнях, но это также означает, что часть вложенного автором в фильм смысла остается незамеченной. По-видимому, именно так обстоит дело с «Антихристом», когда речь заходит об уровне духовной реальности. Из-за недостаточного понимания библейской или религиозной традиции теологическое значение кинематографических смыслов изображения и звука часто упускается как зрителями, так и критиками.
Я уже говорила выше, что задача пророческого голоса – поставить нас лицом к лицу с нашим грехом и что духовный конфликт – это конфликт между грешным сломленным человеком, столкнувшимся с духовной реальностью Бога, но искушаемым, сбитым с толку и обманутым Сатаной, которого Иисус называет «отцом лжи» (Ин 8:44). Мир «Антихриста» — это мир Сатаны, однако в нем присутствует и Бог, а духовный конфликт не менее очевиден. Для Него внутренними конфликтами являются последствия патриархата (доминирования, власти), а для Нее – тяготы материнства и ограничения, навязанные негласными требованиями патриархата (подчинение). Если рассматривать эти конфликты в контексте библейского мифа, становится ясно, что это
