Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров
– И с военкоматом помог, а так бы отмахнулся: сам решай, и все.
– Подходит к концу учеба в корпусе, куда дальше идти?
– Когда подошло время выпускаться, мне попалась книга про ВДВ. А Ярослав Черешнев на тот момент учился в Рязанском воздушно-десантном училище. Приезжал к нам, рассказывал. Я видел его в форме. Ну и я же увлекался историей и знал, что десантники – это настоящие войска. Поэтому я решил: если уж идти в военные, то идти в самый боевой род войск. В тех, кто воюют. А это училище ВДВ. И по примеру его я решил поступать в Рязанское военно-воздушное.
– Одноклассники куда?
– Каждый выбирал для себя сам. Я поехал в Рязань со своим дружком. Мы с ним сидели за одной партой, но он физо не сдал. Не пробежал. И причем я его тянул за собой на трех километрах. Я: давай, давай, давай. А в последний момент поворачиваюсь, а его нет. А ему поплохело, он вообще сошел с дистанции. А мне поступать по-любому, и я побежал дальше. Конкурс был приличный, многих отсеяли. Нас Колганов гонял так, что сдать физо для меня не представляло труда. Я бы еще лучше сдал, не рассчитал силы. Когда километр оставался, я рванул, как на стометровке, и мне не хватило сил. Потому что я пятьсот метров пробежал, как стометровку, а на оставшихся пятьсот метрах выдохся. И не так бежал. А вот надо было последние пятьсот метров выложиться. Рванул бы и одним из лучших стал… А геометрия, математика. У нас Кудренко Надежда Григорьевна вела. Она вообще учитель от Бога. Она требовательная, могла ругать, от нее можно было и по голове получить, но у нее самые плохие ученики, которые вообще ни бельмеса в математике, становились крепкими троечниками. Потому что она вдалбливала. Поэтому когда зашли сдавать математику в огромный лекционный зал, то я одним из первых вышел, практически первым сдал. Она нам на каникулы задавала по Сканави (задачник. – Примеч. авт.), а он для института. Она на каникулы задавала, и ты решал по 10–15 примеров в день. Она очень принципиальная…
Во Пскове
Майор Алексей:
– Когда я поступил на первый курс, Черешнев перешел на пятый курс.
– Общались?
– Там график учебы очень насыщенный и времени ходить встречаться нет.
– И вот по распределению едете во Псков…
– Да, в 234-й десантно-штурмовой полк имени Александра Невского. Причем на тот момент мы попадаем под реформы. Это 2011 год.
– Мебельщика…
– Да, министром обороны был мебельщик. Было большое сокращение. И мы приходим, а офицерских должностей нет. Нам предлагают на выбор: либо вы увольняетесь, либо пишите рапорта, что согласны на сержантские должности. Там была одна офицерская должность, но ее придержали скорее всего для того, у кого какая-то маза была. Я согласился и становлюсь на старшего техника 7-й роты 3-го батальона.
– Офицер на должность сержанта…
Можно было поражаться тому, сколько перипетий выпало армии. Сколько молодых лейтенантов, выучившихся на офицеров, приехавшие в части с женами, а кто и с детьми, вдруг для армии становились сержантами, для чего пятилетнего, четырехлетнего срока учебы вовсе не требовалось. И каким оскорблением такое становилось для молодых семей, молодых жен, родных молодых командиров. И многие офицеры-сержанты это вынесли.
Алексей В.:
– Я лейтенант, но должность сержантская. Я отвечаю за технику. Но не долго я на ней пробыл. Буквально полтора, может, два месяца. И так как заместителем командира дивизии был полковник Чобан Николай Петрович, он был замкомдива, а я ему сдавал выпускную работу в училище «Берлинская наступательная операция». По кафедре тактики. Он был членом госкомиссии. И когда я прибыл, он, как замкомдива, встречался с нами и сказал: на первую освободившуюся офицерскую должность назначить меня. Ну и получилось, командир 1-го взвода 7-й роты уходит на повышение замкомроты, и я становлюсь командиром взвода. Полтора года я в этой роте командиром взвода.
– С личным составом тяжело? Вот я был замполитом роты милиции: это как на взрыв-пакете сидишь…
– Когда я курсантов учил, то говорил: «Подведет вас не оружие, не техника, подведет личный состав. Как вы поведете себя, правильно ли людей воспитаете, и оружие будет вычищено, и техника вовремя выйдет на рубеж». В первую очередь ты должен заниматься людьми. Вот взвод в ВДВ – двадцать один человек. Три отделения по семь человек. Мне было легко, потому что повлиял опыт. Я в кадетском корпусе был замкомвзвода. В училище я был замкомвзвода. Поэтому опыт был. И с солдатами мне было не так трудно. Да, были великовозрастные контрактники, но они недооценили моего опыта. Поэтому я их быстро воспитал.
– Как?
– Ну, во-первых, кто был простыми курсантами, им, конечно, тяжело. Более старые контрактники там: «Да ладно…» Я их сразу поставил на место. Обращение ко мне: на вы. Строго по воинскому званию. Я стал очень жестко требовать с них дисциплину, как положено разговаривать со мной. Я мог прикрикнуть, поставить на место. Ну, и я естественно, всех под общий порядок. То, что он сержант, это не дает ему право на занятиях просто стоять и дурачка валять. Должны и стрелять, и переползать, как все. А так как я был отличником: стрелял отлично, по физо у меня проблем не было, то я очень быстро всех прибрал к рукам. Я застал те времена, когда рота неполная. Солдат не хватало, и постепенно часть их вообще убыла, а остальных стали переводить в воинские части первоочередного применения. И у нас в третьем батальоне оставались фактически одни экипажи боевых машин. То есть у меня каждая машина – три человека: наводчик, механик, командир. Поэтому взвод состоял из десяти человек. Я и три экипажа. У нас пришел комбат и, когда уходил на другой батальон, грубо говоря, меня перевел к себе во второй батальон, где уже была и пехота. То есть я полтора года в третьем батальоне командиром взвода, потом перевелся и во втором батальоне полгода. Два раза я за время службы был командиром роты по набору новых солдат. То есть набираем, готовим, присяга и потом их по подразделениям. Я ведь в третьем батальоне, как бы кадрированном подразделении (нет личного состава. – Примеч. авт.), меня и посылали на эту роту новобранцев. Учил их, как парашюты укладывать, готовил их к первому
