Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

Старинным же друзьям своим (Анненкову, Фету, Борисову, Боткину, графине Ламберт) Тургенев пишет теперь много реже, ведь объяснить все с ним происходящее в этот период не так легко. К тому же многие друзья Тургенева осуждают его как гражданина и русского писателя за то, что он решил окончательно поселиться за границей. В ответ на негодующее письмо графини Ламберт Тургенев оправдывается: «Положа руку на сердце, я также не думаю, что живу за границей единственно из желания наслаждаться отелями и т. п. Обстоятельства до сих пор так сложились, что я в России могу проводить только 5 месяцев в году; а теперь и того хуже стало. Вы, я надеюсь, мне поверите, если я скажу Вам, что именно теперь я желал бы быть в России и видеть вблизи то, что в ней происходит и чему я глубоко сочувствую».

Ну как напишешь, что он перебирается на постоянное место жительства в Баден-Баден, а значит, теперь надолго отрывается от Спасского, от Петербурга и от самой России? Ну как рассказать о том, что он наконец обрел семью, о которой так долго мечтал? Ведь так можно и спугнуть эту птицу счастья, которая опустилась на его руки. Как объяснить, что теперь он уже не на краешке чужого гнезда, а наконец-то оказался в его центре и занял долгожданное место члена семейства? Ведь все это означает, что старинные связи неизбежно будут рваться и многими придется пожертвовать ради своей новой жизни. Баденская жизнь Ивану Сергеевичу пришлась очень по душе, по наблюдениям навещавших его друзей, а биографы даже считали, что это был самый счастливый период его жизни.

Полина Виардо была известна среди современников не только как одаренная певица, но и как женщина очень расчетливая и практичная, которая всегда грамотно умела отличать «мух от котлет». Она, несомненно, трезво оценивала сложившуюся ситуацию. Много у нее было поклонников – талантливых музыкантов, дирижеров и композиторов, но каждый из них со временем исчезал или же переходил с ее орбиты на свою собственную. Шарль Гуно женился, Ари Шеффер умер, пылкий Берлиоз быстро загорался и так же быстро остывал, и только Тургенев любил ее преданно на протяжении многих лет. Но ведь ей уже за сорок, и даже верный Тургенев может устать от одиночества и поддаться искушению построить семью с одной из толпы обожающих его женщин. А он ей теперь нужен как никогда, ведь прошли те времена, когда ей платили громадные гонорары за ее пение, да и муж состарился, исписался, и книги его уже никому не нужны. А семья большая, и привыкли жить они все на широкую ногу, вот и пригодился теперь преданный, добрый и, главное, щедрый, к тому же европейски знаменитый Иван Тургенев.

Виардо, женщина властная и предприимчивая, решает взять все в свои руки и перестроить жизнь на собственный манер. Ей нужны деньги, а Тургеневу нужна семья, тогда они будут жить все вместе, и у них будет и то и другое. Писатель будет жить с ними, и у них образуется брак втроем: она, старый муж Луи и второй, молодой муж Тургенев. И все проблемы решатся – Тургенев получает семью с любимой женщиной и детьми, а она и ее семья – его деньги. Общественной же мнение она постарается успокоить и приглушить сказками о большой, чистой и бескорыстной дружбе.

Сожительство Виардо и Тургенева в Баден-Бадене приняло характер «семейноподобного» существования. По свидетельству современников, с этого времени Виардо начинают жить на содержании богатого русского помещика и известного писателя Тургенева. Светское общество Баден-Бадена было шокировано так странно сложившейся «семьей»: чета Виардо появлялась на приемах и в театрах всегда вместе с Тургеневым. А каждое воскресенье с утра по дороге в церковь можно было наблюдать такую картину: Тургенев вел под руку Полину, а сзади, держа за руки дочерей, за ними шел Луи. Правда, через некоторое время к подобной картине все привыкли и судачить перестали.

Подобную картину публичного появления на людях Тургенева и семейства Виардо наблюдал и известный русский критик Стасов, который в конце 1860‐х путешествовал с братом и встретил Тургенева в зале отеля «Bayrischer Hof» в Мюнхене. «Как-то раз мы остались обедать дома. Часу в 6‐м входим в огромную столовую, с золотыми хорами вверху, направо и налево. Места нам были отмечены, но рядом с нами было оставлено еще несколько мест, со стульями, наклоненными к столу, чтобы никто их не трогал. «Какие-то будут тут у нас соседи? Англичане или французы, итальянцы или немцы?» – говорим мы один другому, и в это самое время отворяется дверь залы, и вдали показывается Тургенев: он направлялся к нам, степенно и торжественно ведя мадам Виардо под руку; ее муж и какие-то еще их знакомые шли сзади. И надо же было быть такому случаю: Тургеневу отведено было место именно там, где были опрокинуты к столу стулья; он сел через место от меня; нас разделял мосье Виардо. Но что же произошло из нашей встречи? То, что ни я, ни Тургенев, мы вовсе не обедали в тот день, и проворные учтивые кельнеры уносили у нас из-под носу одну тарелку за другою. У нас сразу затеялся такой оживленный разговор, что нам было не до еды. Оно было не очень-то учтиво, особливо в нашей тогдашней огромной и аристократической столовой зале, битком набитой, провести весь обед в каком-то горячем споре, иной раз даже с прорывавшимися довольно громкими словами и фразами, да еще так, что весь разговор происходил за спиной мосье Виардо, – но что же делать, – дело шло о слишком интересных уже предметах. Мадам Виардо, сидевшая против нас через стол, с удивлением на нас поглядывала, и, ничего не понимая по-русски, только изредка перебрасывалась коротенькими фразами со своим мужем».

Своеобразная у Ивана Сергеевича сложилась семья, как отмечают биографы Тургенева, отношения его с семейством Виардо – история запутанная в смысле его гипнотической очарованности женщиной, которая его никогда по-настоящему не любила, но требовала от него непрерывных материальных вложений и вливаний.

* * *

Супруги Виардо верно рассчитали несомненную выгоду от проживания в Баден-Бадене, ведь это был модный дорогой курорт, куда на летний период съезжались богатые люди со всей Европы. Многие прибывали сюда не столько ради лечения, сколько ради игры в рулетку в казино. Здесь отдыхали сливки европейского и русского высшего общества. Теперь, в сорок два года, Полина Виардо, которая потеряла голос и, по собственному выражению, «не могла вытянуть больше