Мамы. Письма на заметку - Шон Ашер
Мэри Изабел Стивенс – к Маргарет Митчелл
23 января 1919 г.
23 января 1919 г.
Милая Маргарет,
сегодня только о тебе и могу думать. Вчера ты получила письмо с известием о моей болезни. Уверена, отец описал тебе положение вещей в самых мрачных тонах и суровых выражениях, но надеюсь, что болезнь моя не так опасна, как он думает. У меня воспаление в одном легком, и, если бы не осложнения от инфлюэнцы, можно было бы ожидать, что мне удастся поправиться. У миссис Райли воспаление захватило оба легких, и она теперь полностью здорова. Будем надеяться на лучшее, но не забывай, милая, что если мне суждено уйти сейчас, то лучшего времени для этого не придумаешь.
Мне бы, наверное, хотелось прожить еще несколько лет, но, если бы они мне достались, могло бы оказаться, что я слишком зажилась на этом свете. Не нужно меня жалеть. Вероятно, ты считаешь, что мне в жизни досталось немного, но нет – в своих руках я держала все, что может дать мир. У меня было счастливое детство; я вышла замуж за любимого человека. У меня родились дети, которые любили меня не меньше, чем я любила их. Как бы то ни было, мне удалось дать им то, что наставило их на верный путь к успеху – умственному, духовному и, возможно, даже финансовому.
Я собираюсь еще поговорить с тобой, но, если это мне не удастся, позволь мне предостеречь тебя от ошибки, к которой тебя могло бы склонить твое расположение. Раздавай себя обеими руками и от чистого сердца – но отдавай лишь то, что сверх твоей собственной жизни. Нет, я нехорошо выразилась. Я хочу сказать, что энергия твоей жизни принадлежит прежде всего тебе самой, мужу и детям. Все, что останется, раздай, щедро и без оглядки, но убедись, что этим не отнимаешь внимания от себя и своего дома. Отец очень любит тебя, но не позволяй мыслям о том, что он нуждается в твоем присутствии, удержать тебя от замужества, когда ты будешь к нему готова. Он свою жизнь прожил; теперь тебе нужно прожить свою – так, как лучше всего будет для тебя.
‘В СВОИХ РУКАХ Я ДЕРЖАЛА ВСЕ, ЧТО МОЖЕТ ДАТЬ МИР ’.
Вы, мои дети, всегда любили меня, и никакого долга передо мной у вас нет. Ты сделала для меня все, что могла, и любила меня со всей силой, с какой только могут дети любить родителей. Позаботься об отце в старости, как я заботилась о своей матери, но не позволяй ничьей жизни вторгаться в твою собственную. Прощай, моя милая, и, если нам не суждено больше встретиться, вспоминай меня такой, какой видела в Нью-Йорке.
С любовью, Мама.
Моя великая душа
14
Кора Баззел Миллей обладала стальным характером – она развелась с безответственным мужем и сама воспитала троих дочерей так, как считала нужным. Именно Кора побудила Эдну, которую в семье называли Винсент, вынести свои стихотворения на открытый конкурс, с чего и началась ее литературная карьера. Она неизменно поддерживала Эдну во всех перипетиях ее жизни, и в ответ получила от поэтессы страстную любовь и верность.
Это письмо было отправлено из Парижа, где Эдна жила и работала в журнале «Ярмарка тщеславия» под псевдонимом Нэнси Бойд. Впоследствии ее мать переехала жить к ней.
Кора умерла от инсульта в возрасте 68 лет, оставив недописанной биографию своих талантливых дочерей – все три добились успеха на поприще искусств. Она похоронена в имении Эдны в штате Нью-Йорк – вместе с самой Эдной и одной из ее сестер, Нормой.
Эдна Сент-Винсент Миллей – к Коре Миллей
15 июня 1921 г.
Отель де Интенданс
рю Университэ, 50 Париж
[15 июня 1921 г.]
Моя дорогая,
в последнее время я усердно работаю, и дала знать Крауниншилду, чтобы тот выслал Кэтлин чек на сто долларов; он предназначен для тебя, но я пока не знаю твоего нового адреса, и, кроме того, тебе скорее всего будет затруднительно получить по нему наличные в новом месте, да еще в таком крохотном. Задание для «Метрополитен» так еще и не закончено, но я их уже предупредила, и они отнеслись с пониманием.
Милая, я так рада за «Сельского мальчишку»[9], это такая прекрасная новость! Сможет ли дама из «Иллюстрированного обозрения» его пристроить или нет, уже не так важно, главное, что все закрутилось, радость моя, это счастье-счастье-счастье! И еще меня ужасно позабавило известие, что ты теперь на чудной своей головке носишь пучок. Не сомневаюсь, что вид у тебя премилый. У тебя такие прекрасные волнистые волосы, и такие густые. Как ты решила, что их отрастишь для этого, так и не отступилась! Я каждый день рассказываю про тебя с гордостью всем, кого встречаю. Прямо как Старый Мореход[10], которому не терпелось облегчить душу каждому встречному. Вечно хватаю кого-нибудь за пуговицу и объявляю: «Вам обязательно надо познакомиться с моей матерью». А потом убегаю. И так до тех пор, пока официанты не начинают закрывать кафе. Мама, я тебя так люблю.
Уже почти полгода прошло с тех пор, как мы в последний раз виделись. Так долго. Знаешь, мама, все или почти все любят своих матерей, но я ни разу, мне кажется, не встречала никого, кто любил бы свою мать так, как я люблю тебя. Вряд ли найдется еще кто-нибудь, кто делал бы в жизни так много и делал все это так прекрасно, как ты. Как раз вчера я объясняла кому-то, что стала поэтом исключительно потому, что ты меня к этому подготовила, что ты увидела меня поэтом, когда все еще только начиналось. Ты воспитала меня в лучших поэтических традициях, ты поддерживала все, за что я бралась. Не припомню ни одного дня, когда ты не выказывала интереса к тому, над чем я работала, или же велела мне заняться чем-нибудь еще. Многим родителям «особенных» детей есть в чем себя упрекнуть. Но только не тебе, моя Великая Душа.
Надеюсь, ты соберешься мне сразу же ответить. Не могу даже описать, как важны для меня здесь письма от всех вас
