Кутузов - Сергей Юрьевич Нечаев

войны с Турцией, хотя и имел правый глаз несколько поврежденным, однако он мог видеть им довольно хорошо до 1805 года. В сие время, находясь с армией в Кошове, что в Венгрии, он заметил, что оный глаз его начал закрываться. Тщетно доктора старались пособить ему, ибо Кутузов был весьма труден в принятии лекарств. Вдруг попадается ему в руки какая-то лечебная книга. Он, прочитав в ней состав глазной мази, призвал доктора и велел ее тотчас же приготовить. Все уверения доктора, что эта мазь не только бесполезна, но даже весьма вредна, были напрасны. Кутузов требовал непременно, и сколько ни старались его удостоверить, что на другой же день он не будет глазом тем ничего видеть, настаивал в своем требовании. Надлежало исполнить оное. На другой день доктор, зная дурные следствия лекарства, не смел явиться к Кутузову; но сей потребовал его к себе и на слова: «Я вас предварял, что вы ничего видеть не будете» – отвечал ему хладнокровно: «Тем лучше, я только ускорил то, что со временем последовало бы неминуемо».

ФИЛИПП МАРТЫНОВИЧ СИНЕЛЬНИКОВ, первый биограф М.И. Кутузова

Много лет спустя специалисты Военно-медицинской академии и Военно-медицинского музея провели анализ ранений М.И. Кутузова и фактически подтвердили характер второго ранения, описанного Ф.М. Синельниковым. Учитывая тяжесть и характер ранения, они заключили, что «оба ранения были внемозговые», так как Михаил Илларионович в состоянии был еще почти 40 лет после огнестрельных ранений головы вести довольно активную жизнь. Окончательный диагноз специалистов-медиков гласил: «…двукратное касательное открытое непроникающее черепно-мозговое ранение, без нарушения целостности твердой мозговой оболочки; коммоционно-контузионный синдром; повышенное внутричерепное давление».

Чего только не писали об этом ранении! И то, что Кутузов «пострадал от попадания в его правую скулу осколка гранаты, который, выбив практически все зубы, вылетел через затылок», и то, что в него попал некий «мушкетный снаряд», который «по иронии судьбы прошел практически по старому “маршруту”»… А поэт Г.Р. Державин воскликнул: «Смерть сквозь главу его промчалась, но жизнь его цела осталась».

Главный медик русской армии Жан-Жозеф-Ксавье Массо, оказавший медицинскую помощь раненому Кутузову и, несомненно, лечивший его в полевом госпитале, так прокомментировал повторное тяжелое ранение Михаила Илларионовича: «Должно полагать, что судьба назначает Кутузова к чему-нибудь великому, ибо он остался жив после двух ран, смертельных по всем правилам науки медицинской».

Аналогично высказался и Шарль-Жозеф де Линь: «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна».

И что удивительно, при этом Кутузов не потерял сознания и некоторое время продолжал командовать боевой операцией. И лечился потом он недолго.

Наверное, Кутузову в очередной раз повезло: он оказался в руках отличного хирурга Массо. И, кстати, потом императрица Екатерина интересовалась о состоянии Кутузова у генерал-фельдмаршала Г.А. Потемкина, и тот в своем ответе ей написал: «Судьба его получать тяжелые раны. Он несказанно обрадован, что Вы об нем изволите спрашивать».

А вот мнение обо всем этом нейрохирурга профессора В.П. Саковича: «Приведем еще одно свидетельство человека, сведущего в медицине и видевшего много ранений в голову, – главного врача армии Массо: “Если бы мы сами не были свидетелями, мы почли рассказ о ране Кутузова сказкой. Видно, судьба бережет голову Кутузова на что-нибудь необыкновенное”. Это высказывание замечательно с двух точек зрения. Во-первых, если бы это ранение было касательным, которых Массо видел достаточно, едва ли бы он так о нем говорил. Ранение было более серьезным. Во-вторых, Массо оказался провидцем. Впереди после ранения М.И. Кутузова ждали многие славные дела».

Стараниями хирурга Массо или своей чудесной Судьбы, но Михаил Илларионович вернулся в строй очень быстро, уже в начале 1789 года, а в 1790 году он проявил чудеса храбрости при штурме Измаила, лично возглавив штурмовую колонну. И при этом «никаких поведенческих изменений, которые говорили бы о повреждении лобных долей мозга, мы не наблюдаем у Кутузова ни после первого, ни после второго ранения. Ощутимо “сдавать” Кутузов начал около 1805 года, в ходе тяжелейшей кампании в Австрии, закончившейся разгромом русской армии под Аустерлицем».

Взятие Измаила

Вынужденный удалиться из армии для излечения раны, в марте 1789 года М.И. Кутузов получил письмо генерал-фельдмаршала Г.А. Потемкина, с участием спрашивавшего, может ли он, по состоянию здоровья, принять начальство над войсками. Кутузов ответил, что он готов.

Кутузову вверили начальство над войсками, на Турецкой и Польской границах расположенными; потом командовал он отдельным корпусом между Днестром и Бугом, где разбил значительный отряд турков; после того начальствовал за Днестром передовою конницею и частью бывших в армии Донских казаков; 13 сентября был с генерал-поручиком Потемкиным при разбитии турков под Каушанами; 3-го того же месяца – с фельдмаршалом князем Потемкиным при занятии Аккермана, а потом с ним же под Бендерами, до сдачи сей крепости, покорившейся 3 ноября. В следующем, 1790 году долго не открывали военных действий на сухом пути. Князь Потемкин и Верховный визирь договаривались о мире, но мир не состоялся.

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ МИХАЙЛОВСКИЙ-ДАНИЛЕВСКИЙ, русский генерал и военный историк

Когда стало ясно, что переговоры провалились, покорение Килии и Измаила стало первой заботой Г.А. Потемкина. Он приказал генералу Меллеру-Закомельскому осадить Килию, а Кутузову с четырьмя батальонами Бугского егерского корпуса и двумя батальонами Троицкого пехотного полка – не позволять многочисленному Измаильскому гарнизону тревожить осаждавшие Килию войска.

27 сентября Кутузов стал на дороге из Измаила и Килии и несколько раз разгонял турецкие отряды, выходившие из Измаила. В это время он был (за «прежние заслуги его») награжден орденом Святого Александра Невского.

18 (29) октября 1790 года сдалась Килия. Осаждавшие ее войска и отряд Кутузова двинулись к Измаилу.

Измаил обложили со всех сторон, но крепкий своими валами, защищаемый 250 орудиями и сорокатысячным гарнизоном, Измаил не сдавался. При этом русских было всего около 30 000 человек. Погода была ужасная, а «войско гибло от болезней и недостатков <…> и наконец на военном совете положили оставить осаду».

Едва началось отступление, 2 декабря, увидели скачущий во весь опор отряд казаков и впереди его всадника в солдатской шинели. То был А.В. Суворов, и он привез приказ Потемкина взять Измаил.

На военном совете Суворов сказал:

– Отступить предосудительно, спрашивать повелений некогда, блокировать бесполезно – что же делать?

– Штурмовать! – раздалось со всех сторон.

В тот же вечер Суворов расположил войска к приступу пути шестью колоннами: шестую, крайнюю, которая должна была ворваться по берегу Дуная, в Килийские ворота, он отдал Кутузову, составя ее из трех батальонов Бугских егерей, двух батальонов Херсонских гренадеров и тысячи пеших казаков. Второй колонне под начальством генерал-майора Б.П. Ласси и колонне Кутузова назначалось