Гюстав Курбе - Герстл Мак
Несмотря на то, что он предвидел сопротивление Дю Сомерара, Курбе предложил теперь отправить на Венскую выставку несколько его картин как часть экспонатов, выставляемых за счет Дюран-Рюэля, если только можно устроить это так, чтобы его полотна не были конфискованы. 24 января он писал Кастаньяри: «Если Дюран-Рюэль выставляет меня под эгидой Дю Сомерара, значит, картины принадлежат ему [Дюран-Рюэлю], или будет считаться, что по закону они принадлежат ему… Узнайте, можно ли что устроить; в любом случае я пошлю Вам документ для Дюран-Рюэля, уполномочивающий моего зятя, у которого находятся ключи от мастерской, выдать любые картины, какие Вы с Дюран-Рюэлем отберете для выставки; известите также моего адвоката г-на Дюваля, который сейчас разыскивает воров, укравших мои работы из проезда Сомон [некоторые полотна были найдены, остальные выплыли на свет лишь через два года]… Здесь, чтобы Палата не конфисковала мое имущество, я пойду к нотариусу и сделаю дарственную [Жюльетте и Зели] на все, чем владею, — мастерскую [в Орнане] и прочее, а также на свою долю в материнском наследстве. При этом оговорю, что имею пожизненное право пользоваться мастерской. Что же касается перевозки моих картин с улицы Отфёй и улицы Вье-Коломбье, я полагаю, проще всего будет отправить их г-ну Жоликлеру в Понтарлье: оттуда я переправлю их в Швейцарию, как только подыщу там помещение… Таким образом, остается лишь моя доля в отцовском наследстве, которая перейдет ко мне после его смерти, но ведь он может лишить меня наследства — закон это разрешает… Я все еще болею»[441].
Четыре дня спустя он пишет Кастаньяри из Безансона, куда поехал, чтобы оформить передачу своей собственности: «Пожалуйста, немедленно упакуйте картины из моей мастерской [в Париже]… Вышлите их по следующему адресу: Монбельяр [Ду]… г-ну Трамю… В первую очередь отправьте мои собственные картины, сразу же вслед за этим — старых мастеров. Уведомляйте меня об отправке каждой партии, а также [уведомляйте] г-на Вьета в Бламоне [Ду]… Чтобы уведомить об отправке г-на Вьета, пишите ему о каких-либо пустяках, не упоминая про груз… Держите это в секрете от моего зятя. Необходимые расходы оплатите с Дюран-Рюэлем сами или увезите картины под предлогом отправки на Венскую выставку. Посвятите Дюран-Рюэля в секрет…»[442].
Тревога Курбе была отнюдь не безосновательна: он знал, что преемники неустойчивого правительства Тьера попробуют заставить его заплатить за колонну, а Кастаньяри предупредил художника, что Эжен Реверди, сторонник бонапартистов, работает против него. «Я сообщу Вам кое-что, о чем Вам следует помалкивать, — писал Курбе Кастаньяри 9 февраля. — Боюсь, что мой зять — сотрудник тайной полиции и специально приставлен следить за мной [это, по-видимому, неправда]. Человек он бессовестный, ленивый, без профессии, и мне не известны источники его доходов; он старается эксплуатировать меня, по глупости они с моей сестрой навредили мне сколько могли, и я сожалею о том, что присоединился к Коммуне только по одной причине — ввиду нашего родства я был вынужден принимать их помощь, но с этим покончено… Я хочу сохранить лишь свои картины. Я отдаю материнское наследство, мастерскую, свою землю; это не слишком дорогая цена за падение колонны»[443].
Вопрос о выставке был разрешен группой австрийских художников, пригласивших Курбе показать свои работы не на официальной выставке, а в частном клубе в Вене. Они также просили Курбе посетить их город, и он уже было соблазнился этой перспективой. 19 марта он предложил Кастаньяри сопровождать его: «В Вене я вступлю в контакт со всеми иностранными державами, со всем миром — кроме Франции, где не хочу больше выставляться до конца своих дней. У меня в Орнане уже столько заказов, что мне их не выполнить. Чтобы всех удовлетворить, мне обязательно нужно взять несколько учеников… Это прискорбно, но я единственный, кому принесла выгоду Коммуна [известность, принесенная репутацией революционера]. На сегодня мне заказано более пятидесяти картин… Присоединись я к Коммуне только ради одного этого, я и тогда не добился бы большего успеха. Я в восторге. Что касается моего зятя, я сообщу ему через своего поверенного, чтобы он передал ключи от моих помещений привратникам и впредь не вмешивался в мои дела. Как я устал от его притязаний! Можете быть уверены, дорогой друг, что выставка в Вене — счастливейшее событие в моей жизни. Я в дружеских отношениях со всеми этими людьми, и у нас общие идеи. Что же до Франции, то мне, по существу, никогда не было в ней места, и люди мне в ней не нравятся… Если, как я надеюсь, Вы поедете со мной в Вену, мы… повеселимся так, как Вы никогда не веселились, обещаю Вам. Вот это страна для меня… Я отказался от наследства матери, но не сумел продать ни мастерскую, ни землю. Приношу их в жертву политической ярости большинства…»[444].
Тем не менее Курбе сделал еще одну попытку спасти свою непроданную собственность, отдав ее под залог друзьям.
Пятого апреля адвокат Шарль Дювалье официально сообщил Кастаньяри: «1 апреля я получил от г-на Курбе письмо с просьбой передать г-ну Реверди распоряжение передать ключи от двух помещений г-ну Леграну [служащему Дюран-Рюэля]… Мне известно, что г-да Реверди и Легран встретились и выполнили распоряжение г-на Курбе. Я не могу и не хочу ничего больше делать. Я не возьму на себя заботу о ключах и не буду присутствовать при инвентаризации: подобные обязанности не соответствуют ни моей профессии, ни моему характеру. Больше того, я решительно осуждаю все, что делает г-н Курбе для сохранения своей собственности, которой не угрожает и никогда не будет угрожать конфискация. Я написал ему, что не считаю его предосторожности ни разумными, ни пристойными»
