Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов
Уважения недостоин
вымогающий по привычке
у богатой родни подачки.
*
Уйдем же отсюда
к жизни желанной —
плодами кормись и кореньями,
Стели себе ложе
из нежной листвы —
уйдем же в лесные обители,
Где ты не услышишь
ни звука имен,
ни глоток, осипших от жадности,
Всех этих господ,
неспособных постичь
меж сутью и мороком разности.
*
Когда-то перед богатыми
и я пресмыкался в бедности,
Когда-то мне разум сладкое
дурманило вожделение,
Теперь же на ложе каменном
в пещере во время отдыха
Меж чистыми размышленьями
смеюсь над прошлым тихонечко.
*
Радость вовеки
не покинет того,
кто не знает неудовольствия,
Жажда вовеки
не покинет того,
кто духом погряз в ненасытности;
Не пойму одного:
для чего же творец
гору воздвигнул из золота,
Создал гору Меру,
средоточье богатств?
Что-то мне в этом не нравится!
*
В наслаждении — страх болезни,
в возвышении — страх опалы,
страх богатых — царская зависть,
Доброчестному страх — бесчестье,
многосильному страх — сильнейший,
а красивых пугает старость,
Страх ученого — ниспровергатель,
добросердый боится злого,
ну а тело боится смерти —
Страх всему сопричастен в мире!
Только тот не ведает страха,
кто отринул весь мир бесстрашно.
*
Стиснут, едва умещается
скорченный в три погибели
человек в материнской утробе;
В юности он наслаждается
любовью — любовь же отравлена
болью разлуки с любимой;
В старости он унижается
перед юностью — терпит презрение,
брань и насмешки красавиц.
Когда же, скажите мне, люди,
и где же, скажите, будет
человек воистину счастлив?
*
Как тигрица, неодолимая
старость подкрадывается,
Как убийцы, неумолимые
хвори накидываются,
Жизнь — вода, истекающая
из горшка расколовшегося, —
Что же люди, все это ведая,
другу друг зловредительствуют?
*
В доме, где жили многие,
не осталось в нем ни единого,
Вновь один, снова многие,
а в конце концов — ни единого:
Свет и Тьма забавляются,
Кала{57} с Кали{58} бросают косточки,
Мир — досочка игральная,
а людишки им служат фишками.
*
Давно осиротели мы — родители
ушли, детей покинув,
За ними вслед уходят наши сверстники
в края воспоминаний,
Остались мы, остались, одинокие,
привычно ждать кончины,
Как те деревья, у реки растущие
на берегу песчаном.
*
Век человека —
сто лет: половина
потратилась на сновидения,
Четверть — на юность
и четверть — на старость,
и почти ничего не осталось.
Годы уходят
на горе, на хвори,
на службу, на всякую всячину,
И только для счастья
в течение жизни
мы не находим мгновения.
*
Мелькнуло детство, промелькнула молодость,
исполненная страсти,
Богатство промелькнуло и растаяло,
а с ним ушла и роскошь,
И дряхлый человек — актер расслабленный, —
едва передвигаясь,
Из круга бытия идет под занавес
туда, в столицу Ямы.
*
Ты, царь, повелитель несметной
казны государства, а наше
сокровище — чистое слово;
Ты доблестен в единоборстве,
а мы укрощаем гордыню
противника словом искусным,
К тебе прибегает скопивший.
богатство, ко мне же приходит,
кто жаждет очиститься духом.
Пускай ты меня презираешь!
На это, о царь, я отвечу:
ты даже презренья не стоишь!
*
На мне рогожа рваная,
а ты одет в шелка,
Дана нам доля равная,
но каждому — своя,
Кто вечно недовольствует,
воистину тот нищ,
А кто доволен участью,
тот в нищете богат.
*
Мы подаяньем кормимся,
Пространством одеваемся
И спим на ложе лиственном —
И что нам до властителей!
*
Царями доброчестными
основанная некогда
великая держава,
Как сено, разворована,
отчасти завоевана,
поделена на части,
Теперь держав четырнадцать,
и в них царей четырнадцать,
и все достойны власти,
У каждого владения —
одно иль два селения.
Гордыня! — вот несчастье.
*
Ты где витаешь, глупая
душа? Пора смириться!
Что должно, то и сбудется, —
тому и должно сбыться.
Зачем мечтать о будущем,
зачем грустить о прошлом? —
Куда приятней радостью
нежданной насладиться.
*
Пред тобой сладкогласные
стихотворцы-южане с песнями{59},
За тобой с опахалами
девы страстно бренчат обручьями:
Если хочешь, испытывай
жизнь распутную, наслаждения,
Коли нет — в размышления
углубись, душа, в беспристрастные.
*
Как помыслишь о той беспредельности,
о превышнем, о вечности,
Именуемой Брахма, — окажется:
сколь ничтожны великие,
Порожденные неразумением
вожделения, помыслы
О господстве над миром и прочие
все мыслишки пустяшные.
*
Ради награды
веды твердим,
пураны{60} и шастры продлинновенные,
Обряды творим,
соблазняя свой ум
лачугой в небесном селении.
Все это похоже
на торг! Ничего
нет, кроме палящего Времени, —
В нем горе сгорит
бытия и душа
в себе обретет наслаждение.
*
Коль баснословная Меру расплавится
в огне вселенской смерти,
Коль испарится Океан, прибежище
подводных змей и чудищ,
Коли сама земная твердь обрушится,
лишившись гор опорных, —
Что говорить про нашу плоть, дрожащую,
как уши у слоненка.
*
Лесная опушка
прелестна, прелестно
лунного света плетение,
Беседа ученых
прелестна, прелестно
песносказителей пение,
Любимая в гневе
прелестна, прелестны
слезы разгневанной
