На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

— Как вы предполагаете искупить свою вину? — спросил я Тарасова.　

— В бою.　

— Похвальное желание, — сказал я — Конкретное… А вот если бой будет идти без выстрелов? Если вам придется рисковать своей жизнью, не имея возможности отстреливаться или отступить?　

Тарасов оказался сообразительным человеком:　

— Я понимаю вас. Готов на все. Готов отправиться к ним в пасть с любым вашим заданием.　

— А вот я не готов отправить вас, — сказал я. — Мне не хватает стопроцентной уверенности в вашей искренности. Понимаете?　

— Подскажите, как мне быть? — Тарасов смотрел на нас с Корабельниковым прямо, с надеждой. — Чем я могу убедить вас?　

— А я бы хотел, чтобы это вы подсказали, — возразил я. — Ведь вы не только раскаявшийся абверовский агент, не только принявший важное решение человек, вы еще и бывший офицер. Вам приходилось иметь дело с людьми. Воспитывать их. Верить им или не верить. Попробуйте сами разобраться в обстановке, внести свои предложения.　

— Хорошо, — согласился Тарасов. — Дайте мне время подумать.　

Раздумывал не только Тарасов. Над сложным вопросом ломали головы и мы. Тщательно обсуждались все последние «новшества» тактики гестапо в попытках проникнуть в ряды подполья. Легкость, с которой агенты врага нащупывали подпольщиков, товарищи объясняли исключительно ошибками в конспирации. Но дело было не только и не столько в этом. Движение сопротивления оккупантам настолько расширилось, что практически каждый житель — за исключением откровенных пособников гитлеровцам — был к нему причастен. Гестапо уже　не нужно было выискивать сочувствующих партизанам — за малым исключением все население сочувствовало и помогало нам. Это умножало нашу силу, но одновременно приносило и новые заботы. Чтобы избежать лишних жертв, мы все чаще переводили подпольные организации сопротивления на партизанские базы, где новые бойцы после соответствующих проверок и необходимого обучения пополняли наши ряды.　

Уже на следующий день Тарасов попросил о свидании. Теперь он был подобран, подтянут по-военному, во взгляде появилась не только решимость, но и заинтересованность в деле. Он предложил план дерзкой, но сулящей большой успех операции. Увы, мы не приняли этот план, потому что к тому времени уже был составлен другой, более надежный.　

Через несколько дней поблизости от расположения абверовской школы охрана задержала бывшего курсанта Тарасова. Он требовал личной встречи с зондерфюрером Вейсом.　

Вейс, считавший Тарасова погибшим при разгроме гарнизона в Слободке, встретил его с большим удивлением:　

— Вы живы?　

— Бог миловал, — ответил Тарасов. — А случай помог.　

— Рассказывайте.　

— Я сидел взаперти в сарае, когда начался этот ад. — Тарасов говорил с напускной бравадой одержавшего немалую победу человека. — Возле сарая разорвалось несколько гранат, и я уцелел только чудом. Потом партизаны освободили меня и, естественно, приняли за своего. Пришлось срочно менять легенду. Я назвался бывшим офицером, бежавшим из лагеря военнопленных. Сказал, что совершил побег еще полгода назад в Латвии, все это время скрывался сначала в Юрмале, потом перебрался в Полоцк.　

— Вас расспрашивали о подробностях? — живо поинтересовался Вейс.　

— Да. Я воспользовался одной из легенд, которые мы отрабатывали по школьной программе, и все сошло вполне удачно. Помня о задании, я решил проявить инициативу. Сказал, что в Полоцке меня прятал человек, который, судя по всему, имеет отношение к подполью. Но, сказал я, хотя он и оказывал мне помощь, однако не откликнулся на мои предложения о борьбе — либо не доверяя мне　до конца, либо следовал правилам конспирации. Он лишь снарядил меня, сказал я, для перехода через линию фронта. — Тарасов замолчал.　

— Продолжайте, — потребовал Вейс, цепко запоминая детали разговора.　

— Потом по легенде я изложил, как меня схватили в　лесу…　

— Нет, — перебил Вейс, — это вы опишите подробно и несколько позже. Сейчас меня интересует, каким образом вы здесь. Почему вы расстались с партизанами?　

— Я сказал, что хочу и дальше пробираться через линию фронта. Хочу вернуться в свою часть.　

— И вас отпустили? — Вейс не верил.　

— Не совсем так, — сказал Тарасов. — Хотя, как мне показалось, могли и отпустить. Я обратил внимание, что насилие вообще не в их правилах.

— Вы агитируете меня? — недобро усмехнулся Вейс.　

— Я стараюсь лишь поточнее излагать факты и впечатления. Остальное — не в моей компетенции.　

— Ну ладно. Допустим, я верю. — Вейс раздраженно пожевал губами. — Вы сказали, что вас не просто отпустили…　

— Да. Мне дали задание.　

— Какое? — Вейс насторожился.　

— Я должен явиться в Полоцк и вывесить на базаре объявление, — отвечал Тарасов. — Дословный текст объявления такой: «Недорого продается деревянный дом в Сосновке. Разрешение властей на продажу имеется. Общая площадь дома пятьдесят квадратных метров. Огород восемь соток».

— Вас и впрямь снабдили документами? — спросил Вейс. — Или это всего лишь фикция, форма?　

— Снабдили. Вот. — Тарасов протянул аусвайс. — На имя Ивана Кривчана.　

— Хорошая работа. — Вейс с любопытством вертел в руках аусвайс, разглядывая его на просвет.　

— По-моему, он подлинный, — сказал Тарасов.　

— Черт знает что! — выругался Вейс. — Так дойдет до　того, что они будут располагать подлинными бланками рейхсканцелярии! Продолжайте! Итак, повесив объявление, вы можете отправляться дальше?　

— Да.

— Ну что ж, — сказал Вейс, очевидно, придется повесить это объявление. Правда, я сначала проконсультируюсь с начальством. Думаю, оно со мной согласится.　Думаю также, что вам придется изменить маршрут… уважительную причину мы подберем… Ведь скорее всего, ваша встреча с партизанами была не последней.　

Тарасов почувствовал первое облегчение — пока что все шло так, как и предполагалось. Остаток дня он по требованию Вейса излагал свои показания письменно, стараясь не упустить ни одной подробности.　

Beйс оказался прав — начальство поддержало его, и Тарасов прямо от Вейса продолжил свой путь в Полоцк. Там для подкрепления легенды была действительно организована квартира, на которой якобы скрывался до этого Тарасов и которую он вполне мог посетить сейчас. Далее у Вейса тоже был разработанный план, и Тарасов с удовлетворением отмечал, что принципиально важные узлы этого плана были предугаданы еще в партизанской землянке.　

В Полоцке к тому времени должна была завершиться одна из многочисленных наших операций, и поскольку в ней участвовали, помимо Тарасова, и бойцы других отрядов, необходимо хотя бы коротко рассказать и о них.

6. ЦЕРКОВНЫЙ ПОДРЯД

Незадолго до финала очередной схватки с абвером и гестапо у нас образовались еще два отряда, входивших в состав оперативно-чекистской бригады «Неуловимые».　

Первый вновь созданный отряд насчитывал восемьдесят восемь бойцов, представлявших более девяти национальностей, и отличался большой мобильностью, умением его бойцов проводить молниеносные диверсии под самым носом врага — за счет предельной организованности, согласованности действий. В докладах об операциях можно было безошибочно угадывать среди других почерк