Верю в нашу победу... Письма с фронта - Тампио
Снайперы — ученики Наташи: Файзуллин, Субботин, Потехин, Жалнин, Куприянов, Александров, Конаков.
Секретарь бюро ВЛКСМ — старший лейтенант Герасимов.
Н. В. Ковшова.
Наташа Ковшова и Маша Поливанова.
ГОД 1942-й
24 февраля.
Милая, родная моя мамусенька!
Вот я и на фронте. Все обстоит очень хорошо. Настроение отличное. Всего три дня мы в бою, а уже так много успехов.
Каждый бой оканчивается нашей победой, да какой! Немцы удирают, бросают все. Мы заняли уже шесть населенных пунктов и в каждом захватили большие и важные трофеи. Противотанковые пушки, пулеметы, целые склады боеприпасов и провианта, лошади, повозки, машины, велосипеды и прочее. Много-много всего. Мы выбиваем фашистов так быстро, что они даже не успевают сжигать деревни. При отступлении зажгут несколько домов — и всё, а то и того не успеют. Бойцы и командиры показали себя с самой лучшей стороны: отвага, выносливость и преданность — качества, обязательные для каждого. Девушки-санитарки — настоящие героини, под градом пуль и разрывов мин идут вместе с бойцами, перевязывают раненых, вытаскивают их из самого огня. Мы с Машей все время находимся вместе. Она хорошая подруга, смелая и сообразительная. С ней хорошо в бою, она не бросит в беде.
Я по-прежнему верю, что со мной ничего не случится, что все будет хорошо. Интересно, что, попав первый раз под неприятельский огонь, я не испытывала никакого страха. А сейчас я уже совсем привыкла к свисту пуль (фиии-ууу) и завыванию мин, даже головы не поворачиваю.
Командир нашей части, наш непосредственный начальник, — очень хороший, смелый и умный командир. Мы все время находимся при нем и вместе с ним участвуем в бою.
Ну, а как вы там живете, все ли здоровы? Я о вас очень и очень соскучилась. Скоро разобьем врага и приедем к вам, мои родные, любимые! Мамуленька, родненькая! Не беспокойся обо мне, все будет хорошо, любимая моя матя! Вот подожди, весна придет, и будет все в порядке.
Целую тебя крепко, крепко и нежно, моя хорошая мамочка.
Передай привет Кате и Аркаше. Целуй их за меня. И пусть они тебя поцелуют.
Твоя Н а т а ш а.
6 марта. Калининский фронт.
Любимые мои![3]
Простите, что давно вам не писала. Время теперь горячее, письма писать некогда и негде. Да! Началась настоящая фронтовая жизнь, о которой я раньше только в книжках читала и в кино видела.
Живем в лесу, в шалашах из еловых веток, жаримся возле костров. За последнюю неделю ваша Наталка так закоптилась, что стала похожа на цыганку. Даже был случай: после того, как я умылась основательно теплой водой, один командир сказал: «Да вы, оказывается, светлая, а я считал вас брюнеткой». Вот какие дела!
Ну, ничего, зато фашистов мы здорово бьем! Выгоняем их из наших деревень и сел. Вчера ночью еще деревню освободили! Гитлеровцы тут расположились, как дома. Окопались, укрепились и думали, что их ничем не возьмешь.
А мы их жмем, и давим, и гоним.
Вы за меня не беспокойтесь. Все будет хорошо. Я до сих пор даже не ранена, даже шинель пулей не задело. Правда, шинель моя требует довольно основательного ремонта, так как ночуем мы у костра, а ночью довольно сильные морозы, ну и стараешься к костру поближе лечь, а потом заснешь — и все в порядке. Уголек отскочит и дырка готова! А я, как вам известно, люблю тепло, поэтому и полы моей шинели представляют собой особенно живописную картину. Ну, ничего, мне ее обещали починить.
Ну, а как вы там живете? Я от вас давно не получала писем, так как в связи с переездом на фронт доставка писем несколько задержалась. Пишите скорее и чаще. Очень радостно получать ваши письма. Последние (от бабуси, Веры и Валюши) я получила как раз перед боем (4 марта) и прочла их в лесу, под звуки выстрелов нашей артиллерии и разрыва мин. Так тепло и радостно стало на душе! Ведь подумать только, что в такой момент, на таком большом расстоянии от вас получила кусочек домашнего тепла, искорку вашей любви, нежности, ласки. А это во время военных действий самый дефицитный и дорогой товар. Пишите мне, не дожидаясь моих писем. Я теперь смогу писать вам очень редко. Но знайте, что всегда и везде я думаю о вас, и ради вашего спокойствия и счастья, ради счастья нашей Родины бью фашистскую гадину.
Я ведь очень и очень люблю вас, мои хорошие, и мне хочется приблизить день нашей встречи. Он будет замечательнейшим днем! Ведь правда?..
Целую вас всех много-много раз крепко и нежно (боюсь только копотью измазать!). Пишите, мои родненькие!
С приветом Н а т а ш а.
8—9 апреля. Москва.
Здравствуйте, мои родненькие!
Вы, наверное, очень давно не получали моих писем.
Я жива, здорова. Командира моего ранили, и меня командировали сопровождать его в Москву. Сейчас я уже собираюсь ехать обратно на фронт. Вы обо мне не беспокойтесь. Меня ни одна пуля не берет. Я счастливая. Видишь ты, командира ранили, адъютанта его убили, а я жива, здорова, а все еще говорят, что береженого бог бережет, а оказывается наоборот.
Ну, а вы-то как там живете? Так грустно, что в Москве нет никого из вас. Я сейчас живу у Любы, она ведь такая хорошая. Но это все-таки не то. Вот мы с войной покончим, тогда приезжайте в Москву меня встречать с пирогами.
А меня ведь уже к награде представили. По-моему еще рано. Ну, да я еще оправдаю это. Я пока только 11 фрицев сбила, это мало.
Ну, целую и обнимаю вас всех крепко.
Н а т а ш а.
11 мая. Северо-Западный фронт.
Милая мамусенька!
Сколько раз я тебя просила: не волнуйся за меня понапрасну. Все будет хорошо.
Я хорошо провела время в Москве. Побывала в кино и театрах. Командира моего эвакуируют в Ташкент. Ему отняли ногу выше колена. Я сейчас снова в батальоне. Боев пока нет. Мы с Машей обучаем снайперские группы. Живем хорошо, только временно с Машей врозь. Ну, ничего, скоро снова будем вместе. Первое мая встретили весело. Был хороший концерт. Напелись, наплясались. Настроение замечательное. А погода испортилась: выпал снег. Ну, будь здорова, моя миленькая, родная мамочка.
