Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский
19 января 1932
[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 202. Л. 1. Подлинник. Машинописный текст]
В его состав вошли Ленинградский завод им. Ворошилова (бывший завод «Большевик»), завод «Красный Октябрь», Завод № 2 Всесоюзного автотракторного объединения в Москве (выпуск легких танков Т-27 и артиллерийских тягачей) и Харьковский паровозостроительный завод им. Коминтерна. Перед руководством Спецмаштреста были поставлены задачи обеспечить массовый выпуск находящихся в производстве танков, а также провести опытно-конструкторские работы по созданию новых, более совершенных боевых машин. В 1933–1934 годах в состав треста были дополнительно включены иркутский авторемонтный завод № 104 и кировоградский авиаремонтный завод № 105 им. Кагановича, Киевский завод им. В. Я. Чубаря и Харьковский автосборочный завод. Помимо ремонта гражданской продукции, на предприятие возлагался ремонт танков Т-26, Т-27, Т-37, БТ-7 и т. д. Основным танком постепенно станет Т-26 различных конфигураций, к концу предвоенного периода его численность составит почти половину всего танкового парка РККА[763].
Члены правительства во главе с И. В. Сталиным на трибуне
1932
Художник Ф. А. Модоров
[Из открытых источников]
7 ноября 1932 года состоялись очередной парад и демонстрация в Москве. На трибуне Мавзолея присутствовали Сталин, Ярославский, Енукидзе, Орджоникидзе, Каганович, Андреев, Молотов. Перед ними строем прошли танки Т-27, Т-41. Руководству страны был показан четырехосный грузовик ЯГ-12. В небе пролетели бомбардировщики, истребители-разведчики. В кильватерной колонне прошли четыре советских дирижабля — В-1, В-2, В-3 и В-4. Парад, посвященный 15-летию советской власти, продемонстрировал возросшую военную мощь СССР. Внес свой вклад в это и Орджоникидзе, не только руководя военными предприятиями, но и принимая личное участие в испытании новой техники. Так, вопреки предписаниям, он лично участвовал в качестве водителя в испытании первых советских танков[764].
После праздника состоялся торжественный прием, в котором приняло участие все советское руководство. Празднование продолжилось и на следующий день в неофициальной обстановке. Однако вскоре в семье Сталина произошла трагедия: 9 ноября покончила жизнь самоубийством его жена Надежда Аллилуева. Для Серго и Зинаиды Гавриловны это тоже был удар. Семьи дружили, часто проводили время вместе. Серго, как мог, утешал Сталина, находился рядом с ним, пытался его взбодрить.
Одновременно Орджоникидзе продолжал работать. 25 ноября он выступает на Политбюро с проектом постановления о строительстве Челябинского тракторного завода, по которому было принято решение о сроке пуска предприятия — не позднее 15 мая 1933 года. Также им поднимался вопрос о реконструкции уральских металлургических заводов.
В декабре 1932 года Серго курировал подготовку открытия Московского станкостроительного завода, который 19 декабря был введен в строй, причем Орджоникидзе лично принимал первые пять однотипных револьверных станков, произведенных на предприятии[765]. Завод будет носить имя Серго Орджоникидзе. Были и другие декабрьские события, которые следует отметить: «В декабре 1932 г. Иоффе в своем институте создал группу ядерной физики и в следующем году получил от народного комиссара тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе 100 000 рублей на новое оборудование, необходимое для ядерных исследований»[766].
Январский пленум 1933 года
Январский объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 1933 года подвел итоги первой пятилетки и определил ключевые задачи развития СССР на ближайшие годы. Сталин указывал: «В период первой пятилетки мы сумели организовать энтузиазм, пафос нового строительства и добились решающих успехов. Это очень хорошо. Но теперь этого недостаточно. Теперь это дело должны мы дополнить энтузиазмом, пафосом освоения новых заводов и новой техники, серьезным поднятием производительности труда, серьезным сокращением себестоимости. В этом теперь главное»[767]. Отмечены были им проблемы развития различных отраслей промышленности СССР: «Более половины текстильных предприятий несколько лет тому назад были нерентабельны. Одна часть наших товарищей предлагала нам тогда закрыть эти предприятия. Что было бы с ними, если бы мы послушались их? Мы совершили бы величайшее преступление перед страной, перед рабочим классом, ибо мы разорили бы этим нашу подымавшуюся промышленность. Как же мы поступили тогда? Мы выждали год с лишним и добились того, что вся текстильная промышленность стала рентабельной. А наш автозавод в городе Горьком? Тоже ведь нерентабелен пока что. Не прикажете ли закрыть его? Или наша черная металлургия, которая тоже пока что нерентабельна? Не закрыть ли ее, товарищи? Если так смотреть на рентабельность, то мы должны были бы развивать вовсю лишь некоторые отрасли промышленности, дающие наибольшую ренту, например кондитерскую промышленность, мукомольную промышленность, парфюмерную, трикотажную, промышленность детских игрушек и т. д. Я, конечно, не против развития этих отраслей промышленности. Наоборот, они должны быть развиты, так как они также нужны для населения. Но, во-первых, они не могут быть развиты без оборудования и топлива, которые дает им тяжелая индустрия. Во-вторых, на них невозможно базировать индустриализацию. Вот в чем дело, товарищи»[768].
22 января на пленуме выступил Г. К. Орджоникидзе. В его речи были подведены итоги, а также названы проблемы: «Сегодня мы только констатируем, что наша страна из аграрной превращена в индустриальную страну. Это теперь всеми признается, как нашими друзьями, так и нашими врагами. Вопрос, поставленный великим Лениным „кто кого“, тоже разрешен раз навсегда и бесповоротно. Тяжелая промышленность, без которой немыслимы построение социализма и его окончательная победа, построена за эти 4 года»[769]. Основным вопросом, который необходимо было, по его мнению, решить, — это кадры, люди[770]. Он заявил: «Мы своих инженеров из аппарата думаем брать и пересаживать на заводы. (Голоса: правильно.) Недавно сделали это мы в отношении Таганрогского завода, послав туда инженера Колесникова[771] директором завода. Вчера ЦК утвердил назначение тов. Завенягина, инженера, работающего у нас в аппарате, на большой металлургический завод сталей — завод им. Дзержинского. Такой молодой инженер, как т. Тевосян, стоит во главе целого объединения качественных сталей. Я должен сказать, т. Тевосян, хотя и очень молодой, но дело знает и сумел сколотить вокруг себя очень умелых и знающих людей»[772].
Упомянутые в докладе Б. Л. Колесников, А. П. Завенягин, И. Ф. Тевосян были инженерами, которых продвигал Серго уже в качестве руководителей строительства новых заводов, предприятий. Но не только их. Можно говорить о целой плеяде выдвиженцев Орджоникидзе 1930-х годов, которые вполне оправдают ставку Серго на молодые кадры. Позднее, уже на новом посту в Магнитке, Завенягин ответит журналистам по поводу его назначения на Магнитогорский металлургический завод: «Магнитка? Пока это только кредит, открытый под ручательство Серго, подтверждение Центральным Комитетом партии ставки Орджоникидзе на инженерную молодежь — на Бутенко[773], Гвахария[774], Павла Коробова[775], Лина[776], Злочевского[777]. А назначение никому не известного начальника цеха тракторного завода Шеймана
