«Жизнь – счастливая сорочка». Памяти Михаила Генделева - Елена Генделева-Курилова

за

чтоб из-под вожжи

как следует летя

наш

аист птица-меч

в зобу несла дитя

на

дёжи чтоб дитя

надежды дабы свет

как собственно и был

как

собственно и нет.

За

накось старина

и я соплю утру

на

выкуси крест

на

андреевском ветру

за

гибельную страсть

за

жмурится вдогон

не

в след рыдать огню

а в место где огонь

но был он

пламень

был

и

память спасена

на веках два пятна

она нанесена.

Все

кончится когда

а

кончится все на

когда несопредельных стран когда

от

хлынут чурок племена

мой

неулетный вран

ай

да слетать сюда

все небо кончится когда

как

дыркою карман

чтоб на

изнанку глянуть век

с ожогами внутри

дворянский снег еврейский век

смотри нерусский человек

смотри пропустишь фейерверк

и не благодари

Санкт-Петербург, 7 февраля 2005

Генделев: послесловие

Я не считаю себя русским поэтом ни по крови, ни по вере, ни по военной, ни по гражданской биографии, ни по опыту, ни по эстетическим пристрастиям. И по всему вышеперечисленному я не соответствую титулу – русского поэта. Русским – исключительно по языку, школьному образованию и сексуальным пристрастиям – ни быть, ни стать нельзя.

Тем паче «русский», по моему разумению, это все-таки прилагательное.

Я поэт израильский, русскоязычный.

А человек – еврейский.

Причем сообщаю я это безо всякой гордости, без скандирования, но и без горечи и сожаления. Как анкетные данные в предбаннике Страшного Суда.

Я не считаю, как я уже декларировал в «кембриджской лекции», язык (в нашем случае – русский) главным и формообразующим элементом в представлении о поэте, в идентификации поэта, и самое главное – в представлении о сути и сумме его поэзии.

Стихотворения и поэт – это способ поэта думать, правда, очень существенно – о чем думать.

Стихотворения – это процесс и результат творения.

И не язык вообще, а именно язык поэта не более чем инструмент записи процесса и выполнения результата.

Я не считаю поэта (себя), его (свою) биографию, список его (моих) избранниц и способы прочтения наших стихов современниками, короче, весь контекст – существенной частью текста. Моего.

Напротив, я считаю, что стих – это когда поэзия остается, а автор может отлучиться, например, по нуждам плоти. Например, потерять сознание. В этом смысле, может быть, моя поэзия по моему уходу, или когда я ее перестану подпирать и биографией, и декларацией, и декламацией – то есть без присмотра – окажется, например, поэзией русской… Чего бы мне лично не хотелось, но ведь меня могут и не спросить. А раз сие от меня не зависит, то оно мне и будет по барабану.

Не знаю, стану ли я еще сочинять стихи высоких жанров. В моей литераторской жизни уже случались пятилетия несочинения стихов. Это пятилетие началось 11 января 1998 года.

Я прекращаю писать, когда перестаю ощущать драйв сочинения, когда перестаю слышать текст как движение массива звука. И когда перестаю полагать акт своего сочинения обязательным и естественным. Изготовлять же стихи всерьез по прочим личным причинам и формальным поводам, в том числе, из поддержки профессионального престижа, из нежелания выходить из формы, из привычки порядочно выполнять издательские обязательства – все это вздор. Себя не обмануть. Даже матерому версификатору, для которого собственная психика последние лет тридцать пять не более чем полигон.

И последнее. Меня интересует чужая и иная поэзия не в большей, а откровенно в меньшей степени, нежели моя собственная. И свою я сочинял или выламывал из красного воздуха, или доставал, как кролика за ухи из цилиндра, – именно с целью: самому ее прочитать. Потому что мне этой (моей) поэзии не хватало. В обиходе. Как свободы, любви, Бога, боли или еды.

Ах да. Действительно последнее. Поэт работает все же не в культуре и не в истории, не на бумаге. Он работает в ничём, в еще менее ничём, чем межзвездный вакуум, чем эмиграция, чем отсутствие читателя. И в этом, даже менее чем идеальном ничьём Ничём из идеального ничего он строит свой неидеальный текст. Такие дела.

Примечания

1

Альманах «Лехаим», № 219, 2010.

2

Со времен Эддингтона Бог – одна из возможных гипотез.

3

Сингулярность – точка внутри черной дыры, где перестают действовать все известные нам физические законы

4

После 2003 года, которым датирована эта книга («Неполное собрание сочинений». М.: Время, 2003), и затем после безвременной кончины Генделева о нем вышло и продолжает выходить немало работ. Так, в белградском сборнике (Rossica Judaica – Judaica Rossica, 2011) под рубрикой «Памяти поэта Михаила Генделева» была напечатана целая подборка статей. Их авторами были А. Исакова, М. Каганская, М. Вайскопф, Е. Сошкин, С. Шаргородский. Через несколько лет в Москве появился представительный сборник (Генделев. Стихи. Проза. Поэтика. Текстология.: Новое Литературное Обозрение, М., 2017), включавший в себя, вместе с другой статьей М. Вайскопфа, работы Дэвида Паттерсона, Елены Толстой и Петра Криксунова.

Генделевские материалы в большом количестве представлены на сайте http://www.gendelev.org, см. разделы «Исследования» и «In Memoriam».

5

Частный случай здесь – это сквозное цитирование, присущее всей его поэзии. Несколько примеров: «Друг мой в аду / я занятье вам отыскал / пересыпать в белом черепа зале пустом завалы песка». Конечно, многие узнали цитату из «Флейты-позвоночника» Маяковского. В следующем фрагменте из «Стансов Бейрутского порта» видим отсылку к гумилевскому «Заблудившемуся трамваю»: «но финикийскую луну / мы пережили а бросала / не лапа ль старика в волну / цветок конечно тот же самый». В тех же «Стансах» – и реминисценция из зачина мейринковского романа «Голем»: «И черным был осален камень». А вот аллюзия на «Котлован» Платонова: «дом / стоит над долиной / в которой уже не встают инвалиды / только / жирные красные глины выползают из ям на разбитые плиты» («Второй дом»).

6

Этот стих содержится в одной из «Вариаций» Пастернака – «Облако. Звезды. И сбоку…». (Кстати, следом за «сирийцем» идет и аллюзия на Пушкина: «Сух как скопец-звездочет…»)

7

Генделев: Дендизм, нравственный императив и прочие странности. – Новое Русское Обозрение, № 98, 2009.

8

Генделев. Стихи. Проза. Поэтика. Текстология.: Новое Литературное Обозрение, М., 2017.

9

Каганская М. «Я хочу рассказать вам…» // Лехаим, 219 (7/2010).

10

Ср. у Генделева: «…и есть младенец / и / младенца сон / что / тьма / за спинкой сна / возьмет меня / и / де́нет / и / запахнет / потуже горизонт» («Последний романс»).

11

На иврите: bileshon hazal qarui harekhem beshem em, maqor o qever.

12

В отличие от пушкинской версии, древние источники повествуют, что, достигнув суши, Арион немедленно рассказал о происшествии на корабле тирану Коринфа, при дворе которого ранее заработал свои