Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева
– Ты, однако, человековед! Не меньше Устинова! – засмеялся Глушко. – Говорят, он людей насквозь видит.
Устинов отправил в Германию сначала своего заместителя Василия Михайловича Рябикова, спокойного технаря и верного адъютанта. Рябиков, вернувшись, доложил, что дело перспективное. Тогда Устинов нагрянул в Бляйхероде лично. Приехала целая правительственная комиссия: нарком Устинов, маршал Яковлев, цековские клерки, несколько ученых.
От Льва Михайловича Гайдукова как руководителя комиссии по изучению трофейного немецкого ракетного оружия потребовали отчет. Тот попросил Королева рассказать наркому и комиссии о технических возможностях Фау-2. Устинову понравился докладчик, говоривший не только о немецкой ракете, но и о перспективах ракетостроения в СССР.
– Речь должна идти о новой области техники и новой отрасли промышленности. Ракетостроение потребует кооперации многих смежных и не только смежных отраслей науки и производства…
Чутье на людей Дмитрию Федоровичу действительно отказывало редко, и в Королеве он угадал то, что более всего ценил: одержимость работой. Гайдуков, умелый тактик, подчеркнул организаторские способности Королева и коротко обрисовал его жизненный путь, расставив нужные акценты на стройпрофшколе и кружках Осоавиахима. Устинов тоже окончил профтехшколу (несколько иную) и приобщился к комсомольской работе как раз в Осоавиахиме, но лично с Эйдеманом никак не связанный, под молот «чисток» не попал. И когда Гайдуков на вопрос Устинова о 58-й статье Королева объяснил его арест именно тесным контактом с Осоавиахимом, успокоился: конечно, неприятный факт, но партийная борьба от ошибок не застрахована. К тому же Победоносцев вовремя сообщил Дмитрию Федоровичу, что Королев за установку ракетных ускорителей уже награжден орденом «Знак Почета».
Гайдуков предложил, собрав остатки немецких специалистов, организовать институт «Нордхаузен». Сказал наркому:
– Руководители подразделений, вернувшись, возглавят соответствующие направления в промышленности.
– То есть куем кадры здесь, а отдача будет там, – согласился Устинов. Он очень быстро вник во все детали и тут же утвердил создание не одного, а двух институтов: «Нордхаузен» (по Фау-2) и «Берлин» (по зенитным управляемым ракетам, ЗУР). Пригласили немцев, многие из них взволнованно объясняли, что вынуждены были скрывать свои антигитлеровские убеждения, иначе бы их по приказу фюрера расстреляли.
Сергей Павлович становится главным инженером и заместителем Гайдукова в институте «Нордхаузен»: начался его звездный взлет.
* * *
Почему из всех специалистов, приехавших в Германию, главным инженером института был назначен Королев? Этим вопросом сразу озадачился Глушко, несколько уязвленный тем, что теперь оказался по статусу ниже своего бывшего подчиненного.
Наверное, кроме личных качеств Сергея Павловича: организаторского дара, умения мгновенно уловить и выделить конструкторское зерно и стремительного темпа работы, характерного и для Устинова, – имели значение и некоторые другие причины. Все приехавшие советские специалисты занимались каждый своим вопросом, а Королев вникал во все частности, касающиеся Фау-2, – на это не мог не обратить внимания Гайдуков. И, конечно, сыграла какую-то закулисную роль моментальная реакция Королева на известие о немецких ракетах, бомбивших Лондон, – его заявку на организацию работ по ракетам дальнего действия заметили. И нельзя сбросить с чаши весов его дар дипломатии: именно Королев предложил Гайдукову все разрозненные группы специалистов объединить в один институт и встать во главе. Видимо, Лев Михайлович счел это предложение не только важным для изучения трофейной техники, но и привлекательным лично для себя. Да и такая, казалось бы, незначительная деталь, как встреча с бывшим студентом МГУ, знавшим Королева как ракетчика РНИИ, тоже оказалась важна: Тюлин входил в техсовет, имел с Гайдуковым прямой контакт. К тому же, по всей видимости, именно Королев дал блестящую идею организовать испытательный спецпоезд, оборудованный всем необходимым, – передвижной полигон.
С.П. Королев в Берлине. Октябрь 1945 года
[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 530]
Автомобиль «Хорьх» Королева С.П. 1945–1946 годы
[Музей космонавтики]
«Специальный поезд № 1 состоял из 67 вагонов, сформированных в два эшелона. Первый эшелон из 24 вагонов включал штабные и лабораторные вагоны, вагоны-мастерские, санитарный и спальные вагоны, вагон-ресторан и другие вагоны бытового назначения и охраны. Второй эшелон предназначен для транспортировки ракет, средств наземного оборудования, запасов топлива, запасных частей и состоял из 43 вагонов. Все вагоны-лаборатории, мастерские, платформы для перевозки средств наземного оборудования, крытые полувагоны для перевозки ракеты, вагоны для перевозки запчастей и бытовые вагоны были укомплектованы оборудованием, измерительными приборами, станками, инструментами, запчастями, мебелью согласно комплектовочным ведомостям»[51].
С.П. Королев, за ним слева – Воскресенский Л.А. Германия, 1946 год
[Музей космонавтики]
Голованов несколько раз подчеркивал в своей знаменитой книге, что Королев был необщительным. Однако как раз внезапно открывавшаяся доверительная общительность помогала Сергею Павловичу прочувствовать и «обаять» людей. Словно начинали идти от него «энергетические нити», сплетаясь в невидимый светящийся кокон, охватывающий и притягивающий человека. Давно замечено, что одна из черт настоящего лидера – умение собирать людей в «наэлектризованные звенья», связанные между собой. И чем больше таких звеньев, тем шире его влияние.
В подчинении у Королева, теперь полковника, в институте «Нордхаузен» оказались будущие члены его Совета главных конструкторов: Рязанский, Пилюгин, Бармин. Технические совещания Королев проводил еще в ГИРДе, был уверен в их полезности – и теперь, присматриваясь к специалистам, невольно конструировал будущий аналог. Наблюдая за Воскресенским, возглавившим вместо него подразделение «Выстрел», Королев решил: вот кто может отвечать за пуски. А Борис Черток, это уже видно, предпочтет заниматься бортовой аппаратурой. И, конечно, в совет войдет Глушко. Почему не Исаев? Тоже ведь двигателист высшего класса. Пожалуй, он слишком подвержен колебаниям настроения: сорвался раньше всех и улетел в Москву. Несерьезно. Правой рукой Королева – на двадцать лет! – станет Мишин, он приведет нескольких талантливых инженеров и конструкторов, работавших с ним в КБ Болховитинова, в том числе будущего заместителя по проектированию Бушуева, тоже командированного в Германию. Голованов относил Болховитинова к неудачникам, исходя из того, что его самолеты не были столь известны, как, к примеру, туполевские. Посмотрим иначе: жизненная удача – все-таки в первую очередь возможность полной реализации своих способностей. Это было у Болховитинова: он и сам жил в атмосфере творчества, и поддерживал учеников, откликаясь на все новое.
* * *
– Мне сказали, самым реальным претендентом на место главного конструктора ракеты был Победоносцев. Хорошо, что не Тихонравов, – недовольно говорил Глушко по дороге в Берлин своему заместителю Севруку. Надо признать, что, в отличие от совершенно немстительного по своей природе Королева, Глушко все последующие годы помнил всех, кто выступал и писал против него, и таил в душе надежду на возмездие.
– Тихонравов в Германию не поехал… А отчего назначен не Юрий Александрович?
