Верю в нашу победу... Письма с фронта - Тампио
Наконец-то подвернулся удобный момент, чтобы написать вам письмо. Живу на аэродроме. Время готовить материальную часть к вылету. Самолет уже принял. Все навигационное, бомбардировочное и стрелковое оборудование исправил и проверил. Самолет готов выполнить боевое задание.
Приняли нас здесь хорошо, с нами считаются. Сформировали небольшую часть, задача которой: уничтожение воздушных десантов противника, а также полеты для связи между отдельными крупными соединениями.
На какой фронт полетим и когда — еще неизвестно. За меня особенно не беспокойтесь. Мама, а ты не плачь. Теперь ведь война, и, если я сам себя и вас не пойду защищать, то на моем месте другого не будет, все находятся на своих местах, а на моем окажется пробел. Моя ничтожная долька силы теперь нужна государству. Папка, а твои приказания и советы, как отца и коммуниста, я постараюсь выполнить с честью. Я не осрамлю наш род!
Пишите мне! Знаете, что стоит письмо на фронте?! Пишите!
Ваш Е в г е н и й.
7 сентября.
Добрый день, папка и мама!
Вы, верно, изрядно переживаете, не получая от меня писем? Если так, то не следует. Мне кажется, что дома у нас все в порядке, таково мое предчувствие. А у меня дела идут блестяще. Бездельничать не приходится, несмотря на то, что личного состава в нашей эскадрильи больше, чем достаточно. До 2 сентября у меня было всего-навсего полетов 4—5, а вот сейчас мне с Федей приходится делать по 2—3 полета в день. Но как часто мы не летаем, все-таки налетаться оба не можем. И вот что интересно заметить: учился я в школе, летали на большой высоте и все-таки частенько терял ориентировку, тогда как с той высоты видно кругом на 15—20 километров, а сейчас ходим на «бреющем полете», то есть от одного до пяти-шести метров, и не было случая посадки из-за потери ориентировки. Всегда точно или с небольшим в 2—3 километра отклонением приходим к заданному пункту. Это говорит о том, что школа меня чему-то научила.
Живем пока спокойно и на одном месте. Сейчас заметно чувствуются массированные действия нашей авиации. Арийские стервятники все реже показываются в нашем небе. Скоро, пожалуй, их совсем не будет видно. У нас же на фронт прибывают все новые и новые самолеты.
Пока живем в палатках, но скоро перейдем в дома, а то по утрам становится прохладно. И последнее о себе — здоровье отличное.
Хотелось бы узнать, как вы поживаете, как идут дела, как здоровье, работа? Каково, вообще, в Челябинске? Готовы ли к встрече зимы? Получаете ли мои письма, телеграммы? Извините за кляксы и грязь, ведь я очень редко пишу чернилами.
До скорой встречи.
Крепко целую, ваш сын Е в г е н и й.
12 сентября. Брянский фронт.
Добрый день, дорогие папка и мама!
Выбрал минутку, чтобы черкнуть вам пару строк. У меня пока все идет хорошо, но нахожусь я сейчас в другом месте. Уже 6 дней, как я в распоряжении одного большого командира. Летаю по его заданию. Живу неплохо.
Четыре дня назад был день моего рождения. 20 лет! Справили вы его? Я отметил это событие с опозданием на двое суток, но все-таки отметил!
Здесь наступила настоящая осень. Сплю теперь в деревнях.
Привет всем, кому обычно передаю.
Крепко целую.
Ваш сын Е в г е н и й.
26 сентября.
Добрый день, папка и мама!
Недавно отправил вам открытку и письмо, получили ли?
Живу я пока на старом месте без изменений. Работы сейчас очень мало. Сегодня, например, никуда не летали, вчера тоже, 24-го было два полета по четырнадцать минут каждый! Вот, так и живем. Целый день сидим и ждем приказа на вылет, а его все нет. Уж очень бережет нас наш хозяин! Улететь бы в свою эскадрилью. Там вовсю идут ночные полеты, ребята бомбят, выполняют боевые задания, а я тут сижу и ничего не делаю, и буду считать себя участником войны. Нет, мне просто не везет в жизни!
Да, чуть не забыл. Недавно видел пленных немцев, пехотинцев и летчиков. Производят жалкое впечатление.
Приехал сюда Государственный Краснознаменный красноармейский ансамбль под руководством А. Александрова. Дали для нас хороший концерт.
Вот и все. Видите ли ребят и девчат из нашего класса? Что нового в Челябинске? Пишите чаще и больше.
Крепко целую.
Ваш сын Е в г е н и й.
18 декабря, г. Грязи Воронежской области.
Добрый день, папка и мама!
Мне кажется, что пора поздравить Вас с Новым годом! Да, пусть 1942 год будет не таким тяжелым, каким был 1941-й. Чувствую, что начнется он хорошо, потому что наши части пошли в наступление. Что отрадно — это то, что я один из первых узнал о наступлении под Ростовом, так как был в эту ночь оперативным дежурным и принимал эту телеграмму. Теперь мы снова начинаем перебазировку, но уже на Запад. Как хорошо писать это слово — Запад!
На днях снова буду там, откуда перелетели в Грязи.
Как я уже вам писал, 10 августа летали бомбить фашистскую мотоколонну, которую полностью уничтожили (была она численностью до дивизии). Так началась моя боевая работа: 5 октября нас с Федей послали в распоряжение начальника разведки Брянского фронта. Предстояла сложная разведка войск противника и на невооруженном самолете вместо меня и Феди полетел начальник разведки. Самолет из полета не вернулся… Теперь обещают дать мне самолет для ночной боевой работы. Скорее бы! А то, кажется, до конца войны так и не придется полетать, а он уже не так далек, если так будет продолжаться наше наступление. Чувствуется слабость немцев. Месяца два не видел их самолетов.
Я жив и прекрасно себя чувствую. С нетерпением жду ваших писем.
Крепко целую.
Ваш Е в г е н и й.
ГОД 1942-й
4 января.
Здравствуйте, папка и мама!
Какая у меня сегодня радость! Я получил ваши открытку и письмо от 12 и 13 октября. Долго же, однако, идут письма на фронт! Верно, они долго пролежали на полевой почте, но ничего, все-таки я их получил.
Интересно, где теперь браток Коля Воронин, школьные дружки Юра Платонов и Лева Дегтярев?
Новый год встретил так, как никогда не встречал в армии. Культурно, весело. Вот уже два Новых года встречаю без вас, вдали от дома. Ну, ничего, если вернусь после
