Дочь короля - Обри Давид-Шапи
Следуя высоким и похвальным деяниям, наставлениям и заповедям нашего покойного монсеньора и отца, по смиренной просьбе, обращенной к нам людьми из Генеральных Штатов нашего королевства, недавно собравшихся в нашем городе Туре, которые очень смиренно умоляли, чтобы нам было угодно держать нашего упомянутого кузена и сестру около нашей персоны и в управлении как нашими делами, так и делами нашего королевства, мы всегда держали наших упомянутых кузена и сестру рядом с собой и поручали нашему кузену управление нашими делами[135].
В конце концов, король навязал свою собственную волю, отметя все обвинения, выдвинутые против его сестры, которую осуждали за то, что она якобы держала его под своей властью. Карл VIII предстал как суверенный король, полностью владеющий своей королевской властью и могуществом и лично принявший решение иметь рядом с собой сестру и зятя. С этого момента, с помощью прекрасно выстроенной риторики, он возвысил роль Анны и Пьера присвоив им титул советников, что сделало их ещё более легитимными. В то же время король полностью отрекся от герцога Орлеанского, осудил его поведение, отвергнул его нападки и приказал ему прекратить все противоправные действия.
Письмо, адресованное Максимилиану Австрийскому, ещё яснее показывает, какое поле деятельности молодой король хотел оставить принцессе Анне, своей главной советнице, чье выдающееся место во власти было таким образом официально провозглашено. Король подтвердил, что не может найти более законных советников, чем супруги де Божё, которые "любят, служат и повинуются ему самым совершенным и преданным образом"[136]. Для составления этого искусно написанного письма был привлечен Дамон, выдающийся королевский секретарь и знаток законов, хорошо владевший искусством риторики. Раскрыв и узаконив безграничность власти супругов де Божё, а также их постоянное присутствие и влияние на короля с 1483 года, не постеснявшись несколько преувеличить характер дарованных им прерогатив, секретарь прибег к риторическому и интеллектуальному приёму, поставив их в положение подданных полностью суверенного монарха. Таким образом, аргументы Максимилиана были полностью опровергнуты: хотя власть супругов де Божё велика, она не менее легитимна, поскольку подчиняется желаниям и воле короля. Таким образом, секретарь Карла VIII продемонстрировал упорядоченную и структурированную природу двух властей, дополняющих друг друга, соблюдая при этом задуманную Богом иерархию: полностью суверенная королевская власть, подкрепленная властью королевского Совета.
Карл VIII, а через него и супруги де Божё, продемонстрировал свою силу положившую конец всем дебатам:
Мы абсолютно решительно настроены держать [наших брата и сестру] ближе к себе и дать им больше власти и доверия, чем когда-либо [в управлении] нашим королевством[137].
Король заявил, что хотел придать большее значение супругам де Божё, и укрепить их положение как в государственной, так и в частной сферах, а опека и управление были представлены как неразделимое целое. Слово было сказано: Пьер и Анна действительно обладали этой властью, столь тесно связанной с суверенитетом короля. Это королевское решение тем более было законно, что в его основе лежала причина, оправдывающая нахождение у власти принцессы, наделенной множеством добродетелей.
Принцесса Анна, добродетель во власти
Венецианский посол Джироламо Зорци пишет о "женщине, обладающей большой серьезностью и умом"[138], а Клод де Сейсель описывал Анну как "одну из самых красивых и честных дам из всех известных"[139].
Анна была прежде всего умной женщиной и, по выражению того времени, одаренной изяществом. Она обладала чувством власти, основанным на её опыте прибывания при дворе с юности и на богатой политической практике, явно унаследованной от отца. Это изящество было усилено её образованием в области литературы, религии и политических "наук", о которых говорилось выше. Говорят, что отец Анны в 1482 году выразил мнение, что "считает её наименее глупой женщиной в мире, ибо мудрых женщин не существует"[140]. "Наименее глупая" — значит самая мудрая, самая благоразумная. Это мнение разделяли современники принцессы, в том числе Клод де Сейсель, который описывал её как "одну из самых мудрых и добродетельных"[141] дам королевства.
Из дневника Жана Масселина мы узнаем, что делегаты Генеральных Штатов поручили опеку над королем его сестре за её "заботу и усердие" по отношению к нему, а также за её добродетели: "[Карл VIII] должен быть хорошо воспитан и иметь вокруг себя мудрых, добродетельных людей с хорошей репутацией, как и подобает столь знатному и могущественному государю"[142]. Эта прямая ссылка на принцессу Анну является четким указанием на важность её роли в королевстве и иллюстрирует эталон добродетели и культуры, которым она являлась уже с юного возраста.
Легитимность крови и любви
Доверие и любовь — часть риторики легитимации, использованной королем. Доверие было одной из основ королевского выбора, поскольку регентство осуществлялось на фоне временного ослабления королевской власти, которое оно должно было компенсировать. Со времен царствования Карла V доверие, тесно связанное с любовью и кровным родством, стало основой регентства, поскольку речь шла прежде всего о защите короны от любой узурпации. Было крайне важно заменить короля доверенным лицом, искренне его любящим. А кто, как не сестра, мог любить Карла VIII и пользоваться его доверием?
В Средние века любовь государя к своим подданным занимала первостепенное место в качестве политического принципа: наряду с мудростью и добродетелью, она была одной из основ королевской легитимности и одной из трех основных обязанностей короля по отношению к своим подданным. По словам Кристины Пизанской, "обязанность любви" — это то, что "лучше всего определяет королевскую функцию" и делает её легитимной[143]. Королевой как и королем, должна двигать любовь к своим подданным. Любовь philia, или дружба в аристотелевском или цицероновском смысле, структурирует и олицетворяет политическое тело, поскольку является добродетелью. Поэтому теоретики политики часто ссылаются на любовь. Не менее часто такие ссылки встречаются и в письмах Карла VIII, который упоминает женскую силу, проявляемую его сестрой. Риторика любви лежит в основе эпистолярного дискурса Карла VIII, для которого присутствие сестры рядом с ним объясняется их привязанностью друг к другу. Вот, что он написал в январе 1485 года Людовику Орлеанскому:
Мы желаем постоянно иметь рядом с собой нашу самую дорогую и любимую сестру, даму де Божё, поскольку Мы полностью ей доверяем, и этому никто не должен удивляться, потому что Мы ближе к ней по происхождению и привязанности[144].
Эта взаимная любовь и
