Дочь короля - Обри Давид-Шапи
Более того, будучи женщиной, Анна не входила в состав государственных Советов, будь то временный регентский Совет, созданный после смерти Людовика XI, в ожидании открытия Генеральных Штатов, или сменивший его в 1484 году королевский Совет. Однако это не означало, что она не оказывала своего влияния, скорее наоборот, ведь Пьер де Божё не пропустил ни одного заседания, так что её отсутствие было лишь символическим.
Это неопределенное положение, не имеющее ни официального названия, ни прерогатив, предоставляло принцессе чрезвычайно широкий спектр полномочий и беспрецедентную власть. Очевидно, что ей не хватало только титула регента. Более десяти лет Анна управляла королевством как суверенный государь, наставляя, давая советы Карлу VIII, и вдохновляя его своей политикой как внутри королевства, так и за его пределами. Таким образом, правление Анны стало последним этапом перед институционализацией женского регентства Луизы Савойской в 1515 году, во времена царствования Франциска I. Хотя это квазирегентство Анны было, прежде всего, административным управлением королевством, оно по сути зашло гораздо дальше.
Анна стала принцессой, осуществлявшей суверенитет. Это видно из её переписки с Парламентом, на который она регулярно пыталась повлиять в пользу своих сторонников во время судебных разбирательств. До нас дошло около пятидесяти писем Анны, где наряду с королем она фигурирует как привилегированный партнер Парижского Парламента, что было делом совершенно беспрецедентным. Принцесса была исключительной фигурой, поскольку, тогда ни один человек не мог позволить себе подобной практики, даже великие принцы, заседавшие в королевском Совете, или королева Анна Бретонская.
Огромное количество посланий, адресованных Парламенту, свидетельствует о том, что исключение стало нормой и новым способом правления. Принцесса Анна, как никто другой, пользовалась суверенитетом, и это свидетельствовало как о безграничности её власти, так и о её политических притязаниях. Ведь правосудие — это неотъемлемая функция короля, а отправление правосудия — главная королевская прерогатива. Анна неоднократно вступалась в суде за своих приверженцев и близких друзей, вознаграждая их такой милостью за услуги, которые они ей оказывали. Иногда она просила Парламент продвинуть то или иное дело или завершить его в удобное для неё время, как это могла сделать только государыня. Анна обращалась к придворным как дочь и сестра короля, и не стеснялась прибегать к услугам служащих королевской канцелярии для составления собственных писем, чего Пьер де Божё никогда не делал, хотя написал десятки писем. Такое использование королевских секретарей было актом власти, а систематическое обращение принцессы к Парламенту — беспрецедентным проявлением её суверенитета.
Глава 6.
Европейская дипломатия
Когда-то давно было сказано, что женщины, стремящиеся к установлению мира, обладают "добродетелью миротворцев"[152]. Роль женщины-посредницы в деле мира и согласия, во время Столетней войны, стала значительной как во Франции, так и в Европе, когда было необходимо сгладить иногда обострявшиеся противоречия между королем и принцами.
Существует несколько примеров, показывающих особую роль, отведенную женщинам в достижении мира: первый отсылает нас к Ветхому Завету где говорится, что Эсфирь, бросилась к ногам царя Артаксеркса, рискуя жизнью ради спасения своего народа. Дева Мария, посредница между Богом и человеком, кажется идеальным примером любви, а также той, кто дарует милосердие. В Книге о трех добродетелях Кристина Пизанская развивает идею о том, что добродетель согласия имеет специфически женское начало. Боккаччо, чье влияние на знатных дам XV и XVI веков хорошо известно, привел пример Гризельды, как принцессы-миротворицы. В примерах женщин-миротвориц не было недостатка, и чуть ли не каждая принцесса стремилась пойти по их стопам.
Принцесса мира
В Средние века некоторые направления политики считались специфически женским делом. Женщины традиционно оказывали своё влияние в ряде областей, таких как дипломатия, матримониальная политика (которая была частью дипломатии), а также посредничество и заступничество — два важнейших аспекта жизни общества в Средние века и эпоху Возрождения.
Мы уже упоминали о значении Кристины Пизанская в становлении мировоззрения Анны и многих других принцесс её времени. Итальянка, по происхождению, Кристина призывала королеву Франции и, в более широком смысле, женщину осуществляющую власть, играть особую роль, благодаря которой она выглядела бы не подчинённой власти короля, принца или сеньора, а полноценно её дополняющей. В своём Послании королеве (L’Épître à la Reine), созданном в самом начале XV века и адресованном Изабелле Баварской, Кристина умоляя её вмешаться, чтобы предотвратить гражданскую войну, написала эти знаменитые строки:
Высокородной принцессе и даме подобает быть посредником при заключении мирного договора […]. […] подобно тому как царица небесная, матерь Божья, является матерью всего христианства, так и всякая мудрая и добрая королева должна быть матерью, благодетельницей и защитницей своих подданных и своего народа[153].
Таким образом, Кристина Пизанская призывала королеву к конкретному вмешательству в дела политики. Новизна Книге о трех добродетелях заключается в том, что она выводила "всех принцесс из тени" и открывала для них "доселе неизвестные пути"[154]. Этими путями во многом шла и Анна, чей разум был пропитан подобными сочинениями. Она знала, как наполнить практическим содержанием теоретические советы, почерпнутые из различных произведений итальянки.
Таким образом, Анна как принцесса-дипломат утверждала свою власть во всей её женской специфике: она была связана с мужской властью, но не вытекала из неё, что объясняет, почему она не была ограничена во времени и почему она продолжала пользоваться ею после смерти Карла VIII и её мужа Пьера.
Принцессой двигал идеал мира, который колебался между конкретными поисками, воплощенными в её политике, и риторикой, направленной на то, чтобы она выглядела как пример принцессы-миротворицы. Именно поэтому забота о мире в королевстве являлась такой неотъемлемой частью её поступков и слов. Труды во имя мира представляли собой надежду на достижение согласия, как гармонии небес и земли, воплощении "божественного замысла в земном граде"[155]. Анна, как и её современники, стремилась стать посредником между небесным и земным миром, между божественным и человеческим, что нашло отражение в её чрезвычайно активной дипломатии.
Анна, как женщина-воин, порой была сурова к врагам, но никогда не пренебрегала возможностью их умиротворить и примирить, поскольку это могло привести к стабильности в стране и только укрепило бы власть, которой она обладала. Именно поэтому, как и её отец, она стремилась склонить часть мятежников на свою сторону с помощью мира, а не силы. Более того, она знала, как навязать мир как акт власти, ослабляющий её врагов.
Особенно неспокойная обстановка 1480-х годов заставила принцессу заняться активной дипломатией, которой она явно отводила привилегированное место в течение десяти лет пребывания во главе государства, что сделало её
