Настоящий хит. О счастье по расписанию, любви к искусству и о том, как начать жизнь с нуля - Александр Райн

– Зачем вам это? – за полуопущенными веками Гены читались безразличие и скука.

– Потому что ваша унылая рожа меня бесит! – снова не сдержалась Наташа.

– Что ж, неплохой повод. Я зайду за вами в десять.

– Но в десять мы только закрываемся. Я же не успею подготовиться и привести себя в порядок после работы!

– А какой в этом смысл? – ответил Гена, открывая дверь.

Колокольчик издал мрачный звон и застыл, а звук растворился в тишине, словно замершая нота реквиема. Скорбин ушел, не дождавшись ответа.

Ровно в двадцать два ноль-ноль Гена появился на пороге магазина, облаченный во все черное. Фитилек все так же восседал на плече и выглядел еще более безрадостно, чем днем.

Наташа вышла из магазина совершенно разбитая. Она успела только собрать грязные волосы в пучок, замаскировать налипший запах работы дезодорантом и накрасить губы.

– День такой тяжелый, хочется упасть и проспать до утра, – зевнула она.

– Все отменяется? – губы Скорбина дрогнули, и на угрюмом лице образовалось что-то отдаленно напоминающее улыбку.

– Не дождетесь, – буркнула Наталья. – Я из вас выбью всю эту серую пыль, и вы больше никому не испортите настроение своим унылым видом. Мы будем веселиться.

– Жаль, – ответил Скорбин, и Фитиль повторил за ним:

– Жаль-жаль…

Первым делом Наталья решила отвезти Гену в ресторан, где заказала столик, еще будучи на работе.

В ресторане Скорбин попросил поменять место у окна на место у выхода.

– Чтобы не идти через весь зал, когда мы покончим с этим, – сказал он так, что стекла и посуда покрылись инеем.

Наташа неуверенно кивнула и подозвала официанта.

– Добрый вечер, я Лев, ваш официант. Что будете заказывать? – улыбался молодой парень, протягивая меню.

– Я буду утку в малиновом соусе и салат с тунцом, – улыбнулась в ответ Наташа.

– Кутья есть? – не глянув ни в меню, ни на официанта, спросил Гена.

– Эм-м-м, боюсь, что нет, – подумав, что это шутка, молодой человек улыбнулся еще шире.

– Тогда гречку.

– Прекрасно. С чем подать?

– С черным хлебом.

– Так, гречка с хлебом, что-то еще? Ой, какой у вас замечательный попугайчик! Он говорящий? Как тебя…

– Не стоит, – не дала закончить вопрос Наталья.

– Прошу прощения. Что будете пить? У нас есть все напитки мира!

– Ци-ци-ци… – начал было Фитиль.

– Цинандали? Цуйка?

– Цианистый калий, – выдал наконец попугай.

– Простите его, – трагично взглянул Скорбин на официанта. – Принесите цикорий.

– Бу-дет сде-ла-но, – улыбаясь из последних сил, процедил сквозь зубы Лев и убежал.

– Цикорий? Серьезно? Я понимаю, что вы уже не так молоды, но не обязательно же всегда быть таким скучным и унылым. Расслабьтесь, – начала свою атаку Наташа. – Вам сколько сегодня – сорок пять?

– Тридцать три, – тяжело выдохнул Гена, и попугай тотчас сделал то же самое.

– Ого, так вы вчерашний школьник! А ведете себя так, словно уже сто лет как на пенсии! Что с вами случилось?

– Я столкнулся с непреодолимой, жестокой, бескомпромиссной силой…

– Ох, простите. С потерей?

– С обществом.

– А мое общество вам тоже не по душе?

– Мне не по душе это место, я к нему не привык. А вас я часто вижу в магазине, и вы напоминаете мне об отрубях, которые я люблю.

Так и не поняв, комплимент это или оскорбление, Наташа перестала говорить и взялась за еду, которую принес официант. Остаток ужина прошел в скорбном молчании.

– Нам раздельный, – сказал Гена, когда официант принес счет.

– А вы джен… – начала было Наташа, но Скорбин уже бросил на стол приготовленную заранее мелочь и вышел из ресторана.

– Ну что, куда теперь? – спросила Наталья, догнав быстро удаляющегося от ресторана Гену.

– А разве это не все? Я плохо провел время – зачем делать еще хуже?

– Ну подождите! Я согласна, было скучно… Точно! – захлопала в ладоши Наташа, отчего Скорбина начало пучить. – А давайте в караоке?

– Зачем?

– Будет классно! Что вы любите петь?

– Псалмы.

Караоке-бар был полон людей. Перепонки Скорбина, обычно тяжело воспринимающие даже взмах крыльев комара, испытывали агонию. Одурманенные Бахусом люди искренне верили в свои музыкальные таланты и пытались брать оперные ноты там, где в песне шел речитатив. Воздух был таким концентрированным от веселья, что хоть ножом режь.

Наташа заказала столик и побежала оплачивать песню для Скорбина. Через пять минут принесли напитки. Заиграла музыка. Наташа исполнила все известные песни, посвященные дню рождения, которые адресовала своему сегодняшнему спутнику. Зал аплодировал каждый раз все громче и поздравлял именинника все жарче, требуя его на сцену.

Скорбин отбивался как мог: плакал, притворялся спящим и глухонемым, а Фитиль кусал за пальцы тех, кто пытался похлопать Гену по плечу или обнять. В конце концов защита пала, именинника вытащили в центр зала, вручили кусок торта, микрофон и подарили десять песен на выбор.

Понимая, что сбежать не получится, Скорбин выбрал самое веселое, что пришло ему в голову. Кивнув диджею, Гена прочистил горло и под шум праздной толпы начал с Боярского.

Гена пел чисто и искренне, как полководец перед лицом неминуемого конца. Он без устали повторял: «Все пройдет: и печаль, и радость». Особенно у Скорбина получалось делать акцент на слове «радость». После первого припева в кафе прекратились все разговоры, после второго алкоголь перестал действовать, после третьего послышались рыдания повара и треск разрывающегося сердца су-шефа.

Скорбина пытались увести со сцены, умоляли замолчать, но он уже вошел во вкус и не принимал ни денег, ни угроз.

– Следующая песня называется «Как молоды мы были», – объявил Гена, и бросивший курить двадцать лет назад директор кафе за пару минут втянул в себя половину пачки.

Когда от тоски начала дохнуть рыба в аквариуме, руководство вызвало полицию. Но Скорбин успел заказать последнюю песню про уходящее куда-то детство, которую на этот раз исполнял Фитиль, так как Гене вставили в рот кляп.

Через пять минут совершенно трезвые люди покидали закрывшееся кафе. Директор обещал, что продаст оборудование, если до утра не захлебнется слезами.

Скорбин и Наташа прогуливались по самым мрачным переулкам, слушая Фитиля, который читал им стихи собственного сочинения. Иногда из густых теней на них нападали вооруженные люди и отдавали все свои деньги, умоляя простить им грехи.

– А вы в квестах когда-нибудь участвовали? – спросила Наташа, понимая, что вечер теряет свое праздничное волшебство.

– Что за квесты?

– Ну там страшная комната, призраки, лабиринты, – загорелась Наташа, – страх, уныние – всё, как вы любите!

– Звучит многообещающе, – совсем раскис Скорбин, а Фитиль от скуки захрапел, как взрослый мужик.

Наташа разыскала в интернете самый