Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Так длилось какое-то время. И вдруг распахивается корма во входной двери. Безо всяких предупреждающих звуков. Из нее высовывается голова Анатолия, и он, разумеется, обозревает толпящихся у кухни девчонок. Запалил-таки! И как его не услышали? Видимо, на цыпочках подкрался, вот хитрюга!
– Ага! Смотрим телевизор! Ну все! Вы думаете, я шучу с вами! Все, кто тут стоит – давайте свои фамилии! Я пишу рапорт!
– Да я тут совсем ни при чем!.. А я шла в туалет! А мне нужно было воды взять, таблетку выпить – у меня давление! Есть справка! А я как раз проснулась и шла телевизор выключить, чтобы не мешал! – загалдели девчонки хором.
…Да, наших просто так с кондачка не взять. Опытные нарушительницы!
– Я ничего не знаю! Все равно кто-то из вас включил телевизор. И она ответит! Кто это был? Я жду фамилию! Кто включил телевизор?
И тут вперед выступает Таня Северова:
– А почему это нельзя включать телевизор? В эти дни нам разрешили его смотреть! Вы что – не в курсе? Так спросите у начальства! Мы не виноваты, что вам не сообщили…
– Что? О чем еще не сообщили? Есть правила внутреннего распорядка! После отбоя все должны лежать по своим местам!
– Ну это же бред! Сейчас идет «Чемпионат мира»! Финал! Все СИЗО не спит! Вон, смотрите, на втором этаже даже свет еще не погасили! – и Таня показывает на окна «мамочек». Понятно, что кормящим мамам с младенцами разрешалось и до полуночи сидеть со светом, но сейчас эти «мелочи» были не важны!
– Да мне все равно, что все СИЗО не спит! Я сказал выключить телевизор и всем лечь, а вы нарушили мой приказ! И вы за это ответите! – Анатолий разошелся не на шутку.
– А мы не обязаны слушать ваши бредовые приказы! – Таня раззадорилась не меньше него.
– Так, ты! Подойди сюда. Как твоя фамилия?
– Моя? Северова.
– Северова? Хорошо. Я составлю рапорт именно на тебя! И то, что ты пререкалась, оскорбляла сотрудника – тоже туда внесу!
– Что? Я никого не оскорбляла! Не надо мне приписывать то, что я не делала! – на щеках Тани от возмущения выступили яркие пятна.
– Нет, оскорбляла! И все это слышали! И я это укажу! А ты напишешь объяснительную! Сейчас же!
И тут Таня вдруг вскрикивает и хлопается на пол. Прямо перед кормой. Лежит, глаза закрыты. Обморок?
– Ой! Ей плохо! Принесите воды! – девчонки загалдели, обступили Таню. Кто-то подкладывает ей под голову подушку, кто-то машет перед лицом газетой, кто-то тащит стакан воды. Таня не реагирует.
Анатолий аж оторопел от неожиданности. Смотрит в корму на лежащую Таню. Глазами хлопает.
– Врача! Человек умирает! Нужно врача! – орут ему девчонки.
Он отпирает дверь, забегает в камеру. Растерянный, бледный.
– Э… А что с ней? – нагнулся над Таней. Смотрит.
– Откуда мы знаем? Вызывай врача! Срочно! – возмущенно заорала Анопочкина. Она суетилась больше всех. Еще бы – вот это веселуха!..
Анатолий достает рацию:
– Амур! Шесть три шесть… В сто седьмую нужен врач. Срочно. Заключенной стало плохо.
– А что случилось? – трещит рация.
– Не знаю. Лежит без сознания.
– Принял. Сейчас будет.
Появляется Ракият. Встревоженная. Она занималась телефоном, «пропускала» людей. А теперь после отбоя на нашей территории посторонний человек в форме. Да еще такой дубоголовый! Как бы чего не вышло…
Минут через пять подгребает фельдшерица Верочка. С чемоданчиком. Как всегда, под медикаментозным градусом. И поэтому благодушная и улыбающаяся.
В камере загорается свет, и все, кто до этого момента пытался отстраниться от происходящего – спать, читать и так далее, – вынуждены обратить все свое внимание на авансцену – на «пятачок» перед входной дверью, где и разыгрывается сия драма.
– Так… Кто это у нас тут заболел? – радостно щебечет Верочка.
– Северова. Татьяна, – говорит Ракият.
– У нее есть какие-то диагнозы? Что-то хроническое?
– Мы не знаем.
– Ну ничего, мы все вылечим!
Она достает большой темный бутылек, открывает крышку, смачивает ватный комок, подносит его к носу Тани. Резко пахнуло нашатырем, и Таня начинает шевелиться. Кашляет и приоткрывает глаза.
– Ну вот и умница! Северова! Ты слышишь меня? Ты можешь ответить, у тебя болит что-нибудь?
– Д-д-дышать… трудно… – едва шепчет Таня. И действительно дышит часто-часто. С хрипом. Словно задыхается.
– Так, нужно переложить ее на постель! Перенесите ее вот сюда! – командует Верочка. Девчонки тащат Таню на ближайшие одноярусные нары.
– Так… сейчас посмотрим, послушаем.
Верочка достает стетоскоп, тонометр. Слушает Танино дыхание, меряет давление. Потом смотрит на Ракият:
– У нее пульс зашкаливает… Больше ста пятидесяти. И давление 220. С ней такое бывало?
– Нет! Вроде никогда…
– Ну для инфаркта она вроде еще молодая. Хотя все может быть. Северова! Слышишь меня? Постарайся дышать медленнее! Успокойся!
Но Таня продолжает дышать часто, как вусмерть убегавшаяся собака, и на слова Верочки не реагирует.
– …И-и что делать? – подает голос Анатолий. Он стал бледным как бумага.
– Думаю, нужно вызывать «скорую»… – задумчиво говорит Верочка.
Анатолий бегом выскакивает из камеры. Минут через пять так же, бегом, возвращается:
– Все! «Скорую» вызвали! Сейчас подъедет!
И большому удивлению, «скорая» действительно подъехала очень быстро! Прошло минут двадцать, не больше. А ведь обычно на то, чтобы сначала вызвать «скорую» на территорию СИЗО, а потом пропустить ее через досмотровый шлюз – уходило не меньше часа! А иногда и все два-три часа. Сколько раз здешние роженицы, так и не дождавшись «скорой», рожали после многочасовых схваток прямо в камере!
А тут – раз и готово! «Скорая» на месте.
Пока мы все ждали «скорую», Верочка сидела на постели, у «больной», как и несколько наиболее сочувствующих девчонок с Анопочкиной во главе. А остальные тем временем, поняв, что лечь спать удастся еще нескоро, поневоле зашевелились. Кто-то поставил чайник, кто-то пошел курить. А кто-то просто принялся ходить-бродить туда-сюда. Камера ожила.
Вдруг Луна, услышав, что на улице раздались крики: «Ура! Гол!» – причем из окон с разных сторон, постучала в потолок, высунулась в форточку. Стала перекрикиваться:
– Эй! Два ноль семь! Это один ноль семь!.. Соседка, какой там счет?
– Три-два!
– Кто ведет?
– Франция!
– Спасибо, соседка! Отбой!
– Отбой!..
Анатолий на эту наглость даже внимания не обратил. Он стоял и тихонько мялся у входной двери, видимо, надеясь, что больная вот-вот чудесным образом оклемается, и все наконец закончится.
Но все только начиналось…
…Вот появляются врачи «скорой помощи» – мужчина и женщина. В
