Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

– Привет! Как дела? Меня зовут Людмила, – говорю на английском стандартные приветственные фразы.

Спрашиваю, как зовут, откуда она, что тут делает. Девушка рассказывает, что ее зовут Шайена. Она из Нигерии, в Москву приехала учиться, а арестовали ее… за проституцию.

Услышав это, я стараюсь ее приободрить:

– Проституция? Ну так это – сущие пустяки! В России за это не сажают! Так что успокойся, с тобой все будет хорошо. Очень скоро будешь на свободе!

Шайена неуверенно улыбается.

– А как твое самочувствие? – спрашиваю. – Почему ничего не ешь? Может что-то нужно?

Шайена говорит, что с ней все нормально, но еду, которую тут дают, она есть не может. И еще тут очень холодно. И действительно, она была в демисезонной куртке, и еще закуталась в тоненькое сизошное одеяло, но это, видимо, ничуть не спасало. Ведь на дворе уже стоял минус и на днях выпал снег.

Я предложила ей пойти вместе погулять: «Подышишь, походишь – и согреешься!» Мне показалось, что Шайене не очень-то хочется выходить на улицу. На еще больший холод. Но перспектива остаться в этой камере в одиночестве, казалась еще ужаснее. А тут какая-никакая компания. И она кивнула.

Я постучала в дверь, дежур отпер ее и смотрит на меня вопросительно.

– Все нормально. С ней все в порядке. Плакать не будет. Только очень мерзнет.

– Я ей второе одеяло принесу… Гулять пойдет?

– Пойдет!

– А что с едой?

– Ну, наверное, пока совсем не оголодает, есть не будет. Вы же сами все знаете про эту еду.

В этот день Шайена гуляла – в нарушение всех тюремных правил – в одном дворике вместе с нами. Она вышла прямо вместе с одеялом, и дежур даже не пикнул. Я не занималась, а стала ходить по кругу вместе с Шайеной и болтать обо всякой всячине. Когда еще удастся поговорить почти что с носителем языка?

Я рассказывала ей про изолятор, про то, как тут живется. Про интернет-магазин, нормальную еду. Что тут есть телевизоры, чайники и прочие удобства. Что есть даже книги на английском. И что не так уж тут и плохо… В общем, старалась всячески ее отвлечь и утешить. И Шайена заметно повеселела. И согрелась, кстати.

Она поведала, что ей двадцать лет, что в Россию она приехала по приглашению. Меньше месяца назад. Хотела выучить русский. Но не успела.

– Ну ничего. Еще выучишь… – говорю.

– Нет! Больше не хочу! Как только меня выпустят, я сразу же отсюда уеду. И никогда больше в Россию не вернусь!

– Почему?

– Здесь все не так, как я думала! И еще – тут невозможно холодно! Я к этому никогда не привыкну!..

Мда, думаю, что же с ней такое делали в нашей снежной стране? Да еще и в тюрьме оказалась…

Мне стало очень жаль эту девчушку. СИЗО – то еще испытание для человека. А если ты к тому же иностранка, не говорящая по-русски, если совсем тут чужая. Даже не могу вообразить, что она чувствует! Удивительно, что она вообще держится достаточно адекватно.

Больше я Шайену не видела и даже не представляю, чем закончилась ее история. Но я еще долго тогда размышляла: почему эту горе-проститутку привезли в СИЗО? Ведь в нашем уголовном кодексе для нее «статья еще не придумана», как говорила героиня Яковлевой в «Интердевочке». Это же административное нарушение, лишь со штрафными санкциями.

А разгадка открылась мне позже. Как-то спустя год на одном из моих «выездов» я встретила очень похожую на Шайену девочку. Юного возраста, откуда-то с Африканского континента. Она сидела на «шестерке» уже несколько месяцев, в камере для легкостатейников. По делу о проституции. Она показала мне свои бумаги, и я увидела, что ее обвиняют в «организации занятия проституцией». Вот такая статья в нашем УК – да, имеется. По словам этой девушки, она, конечно же, ничего не организовывала. И я ей в принципе поверила: как может такая малявка, да еще чернокожая, да еще не говорящая по-русски, организовать здесь, в Москве, притон с проститутками? Это же полная чушь! Но тем не менее она очутилась в СИЗО! И Шайена тогда, я уверена, попала сюда ровно по такому же обвинению.

«Скорая помощь»

…Но вернемся к «Чемпионату мира». В один из вечеров дежур гасит свет, включает ночник, а потом открывает кухонную корму и внезапно приказывает, чтобы вырубали телевизор.

– Все! После отбоя смотреть нельзя!

– Как нельзя? Ведь «Чемпионат мира» же! Да вы что? Мы же все игры смотрим! – загалдели возмущенные болельщицы.

– Тем более! Вам уже хватит. Все, выключайте!

Корма захлопнулась. А девчонки даже не почесались. Сидят, смотрят дальше. Этот дежур – по имени Анатолий – появился у нас совсем недавно. Он был совсем молоденьким, лет двадцати. И к тому же очень миловидным. Совсем безобидным на вид. И девчонки посчитали, что он просто выпендривается, и его слова можно проигнорить.

Но через десять минут корма открылась снова. И снова этот Анатолий.

– Я же сказал – выключайте телевизор! Вы что? Не слышали? Выключайте сейчас же! Иначе составлю рапорт! Кто тут сидит? Назовите фамилии!

– Да вы что? Это же финальная игра! Ну дайте досмотреть!

– Нет! Нет! Выключайте! – повторяет дежур.

К корме подошла Ракият.

– Дежур, ну пожалуйста! Ну очень прошу! Под мою ответственность. Девочки тихонечко будут сидеть. И звук уберем.

– Нет. Я же сказал! Сейчас же выключайте!

Ракият обернулась к зрительницам, пожала плечами, мол, я сделала все, что могла, сами видите, взяла пульт и выключила телевизор.

– А теперь расходитесь! Все по своим местам! – приказал Анатолий и закрыл корму.

Но он не знал наших девчонок. Как же, пойдут они по своим местам! Особенно Анопочкина. Она очень любила ночные посиделки перед телевизором и ни за что не хотела вот так вот запросто отказываться от этого развлечения. Скоро болельщицы снова включили телевизор, почти совсем без звука, часть из них попрятались на кухне – у стены, за холодильником, кто-то сел на пол, а остальные сгрудились в дверном проеме между кухней и общим помещением. Так, чтобы из кухонной кормы дежур никого не увидел. Стоят, смотрят, а при звуке шагов в коридоре – раз! – и выключают телек. В какой-то момент, как только девчонки вырубили телек, корма на кухне распахнулась, и все замерли как в детской игре «море волнуется раз…» Анатолий повглядывался в кухонный полумрак, повслушивался – вроде никого… Ушел. Девчонки аж затряслись от бесшумного хохота. Все это действительно походило на какую-то игру. В