Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)
Ни о народе, ни о духовенстве пока ничего не могу сообщить. Лично мало видел. По делам консистории не могу сказать хорошего о духовенстве. Вымогательство и прелюбодеяние составляют самое больное место. Дела тянутся очень долго. Следствия продолжаются год, два и более. Я предписываю делать в недельный и двухнедельный срок, но, кажется, еще не прислали ни одного. Консистория сравнительно с Владимирской – дрянь. Члены, не исключая и отца Твердого, резолюций не пишут, заключения составляют столоначальники, и без всяких рассуждений. Жалобы на секретаря и членов Консистории доходили до Синода, и там знают, что здесь все распущено. Не находка, кому достанется здешняя кафедра. Впрочем, в материальном отношении хорошо. Владыка получает 4000 рублей и все содержание от дома. Духовенство на жалованье. Кафедральный протоиерей получает 1000 рублей. Приходское духовенство по селам от 400 до 500 на священника и 140 или 180 причетники; количество душ везде большое. Только бедны поселяне. Жидов в губернии до 150 тысяч, в самом Могилеве до 20 тысяч. Но пьянства в городе не видно.
Я уже устал. Позвольте сказать Вам мое почтение и просить ваших молитв и благословения».
1-го августа получено мною письмо из Москвы от И. У. Палимпсестова, который от 31 июля писал мне:
«Паки приношу Вам сердечнейшую признательность за теплое сочувствие к моему посильному труду. Прилагаю квитанцию на получение тюка с книгами в числе 100 экземпляров. Благоволите, глубокочтимый владыко, распорядиться о высылка денег, которые мне нужны для уплаты в типографию.
Приношу наиглубокую благодарность и за приглашение представиться Вашему высокопреосвященству. Боюсь оставить семью на даче; но как только перееду в город, то и соберусь в путь на поклонение Вашей святительской особе».
На другой же день я послал за доставленные мне книги 50 рублей при следующем кратком письме:
«Получив посланные Вами сто экземпляров изданной Вами брошюры под заглавием “За истину и правду”, спешу препроводить Вам следующие за них деньги – 50 рублей.
По возвращении Вашем с дачи в город, надеюсь, Вы исполните свое обещание посетить Тверь».
13-го числа получено было мною из Москвы два письма: от преосвященного Можайского Алексия и от И.У. Палимпсестова.
Вот что писал мне преосвященный Алексий от 11-го числа:
«Неожиданность кончины владыки Maкария поразила меня как громом. В нынешнем году он возвратился из Петербурга по виду более здоровым, чем в прежние годы, и все время был весел и бодр. В конце мая он был утешен сочувствием духовенства, которое было выражено ему по поводу газетных на него нападений и сочувственным же по этому случаю письмом Константина Петровича. Но вдруг… по неисповедимому Божию определению последовала его кончина. Я лично обязан всегда молиться за почившего владыку: во все три года его управления Московскою епархиею я видел только одни милости его ко мне, внимание, заботы. Ни одного раза не обратился он ко мне с гневом; с мнениями моими по делам всегда соглашался, рекомендации о наградах уважал. Искреннейше благодарю Вас, высокопреосвященнейший владыко, за благое и милостивое желание, чтобы и новый владыка был ко мне милостив так же, как в Бозе почивший; лучшего в этом отношении я не желаю.
Печальный слух здесь, будто преосвященный Алеутский (Нестор)[634] пропал с парохода. Куда можно пропасть с парохода, кроме моря?[635]
Благодарю Вас, высокопреосвященнейший владыко, за милостивое желание мне оставить Москву. Если позволите высказать мне мое искреннее по этому предмету мнение, то оно таково: лучше всего там, где поставил Господь или поставит. Поэтому на сей предмет я не имею никаких желаний, кроме одного: чтобы Господь устроил о мне полезное, где Ему будет угодно».
И.У. Палимпсестов писал от 12-го числа:
«Имею честь почтительнейше уведомить Вас, что 50 рублей за посланные на имя Вашего высокопреосвященства 100 экземпляров книг, “За истину и правду” мною получены.
Благодарение Богу! Я получаю письма с самыми лестными отзывами о моей книге. Почтеннейший обер-прокурор Святейшего Синода находит ее “весьма полезной и намерен представить государю императору”. Последнее важно будет для Православной Церкви и ее служителей в том отношении, что при представлении книги, вероятно, изложатся и побуждения к выпуску ее. С дачи я переехал, и только бы направить стопы в Тверь поклониться Вам до сырой земли. Но homo proponit, Deus disposit. Сижу дома, и притом больной: ревматизм в правой руке, плече и даже в боку мучит меня в эти сырые дни. Придется приниматься за русское лекарство – за баню и натирание редькой. Примите уверение в глубочайшем почтении и сердечнейшей преданности к особе Вашей».
21-го числа неожиданно получил я из Витебска от протоиерея В.И. Волкова краткую телеграмму следующего содержания:
«Подольский преосвященный Викторин сегодня скончался»[636].
1-го октября день моего Ангела. Независимо от личных поздравлений мною получено было в этот день, с разных сторон, немало и письменных поздравлений.
26-го числа писал я в Москву протоиерею С. И. Зернову. «Примите от меня позднюю, но тем усерднейшую благодарность за молитвенную о мне память в день моего Ангела.
Приветствую Вас с новым архипастырем. Владыка Иоанникий лично мне известен еще с 64-го года, когда он проезжал из Петербурга чрез Москву на Саратовскую епархию, а в 78 году, по пути в Грузию, он гостил у меня в Харькове трое суток.
О внезапной гибели многоученого Макария и о сопровождавших его смерть обстоятельствах тяжко и подумать.
Да простит ему Господь все его прегрешения!
Если и Вам тяжело было расставаться с добрым товарищем и другом – преосвященным Амвросием, то каково было ему оставлять Москву после столь долгого в ней пребывания и служения. Его душевное состояние при сей разлуке с Москвою для меня очень понятно; я сам некогда испытал его, с тою только разностию, что преосвященный Амвросий Москву оставил для Харькова, тоже своего рода столицы Малороссии, а я для жидовско-польского Витебска.
Пишет ли преосвященный Вам или кому-либо из Харькова? Как ему понравился Харьков и тамошнее общество? В получаемых мною
