Цельнометаллическая оболочка (Старики и Бледный Блупер) - Густав Хэсфорд

нант говорит с Дельта-Шесть, командиром роты «Дельта» первого батальона пятого полка.

— Только-только жить нормально начали,- говорит Безумный Эрл.- Только-только чуток халявы обломилось...

Лейтенант Недолет поднимается и начинает надевать на себя снаряжение.

— Выдвигаемся, богатыри. По коням.

Мы все встаем, лишь капрал СВА остается сидеть с бутылкой пива в руке, кучей денег на коленях, с губами, раздвинутыми в улыбке мертвеца.

Пехотинцы распихивают пивные бутылки, купюр большие сухпаи по оттопыренным карманам, полевы, табельным ранцам морской пехоты, ранцам СВА, которые они сняли у мертвых противников.

В путь.

Я иду за Ковбоем. Стропила идет за мной.

Я говорю: - Ну, думаю, в этой Цитадели будет жарко. Могло быть хуже. В смысле, по крайней мере, это не Пэррис-Айленд.

Ковбой ухмыляется.

— Именно так.

По сути, Цитадель - это маленький город, окруженный стенами, который возвели французские инженеры для защиты резиденции Жиа Лонга. В те времена, когда Хюэ еще был столицей империи, Цитадель защищала

императора с его семейством и древние сокровища Запретного города от пиратов, что совершали набеги с вод Южно-китайского моря.

А сейчас здесь мы - здоровенные белые американцы в стальных касках и тяжелых бронежилетах, вооруженные новейшим оружием штурмуем эту крепость, но уже в иное, наше время.

Реактивные истребители Ф-4, «Фантомы», гадят напалмом, фугасками и «Вилли Питерами» - зажигательными бомбами, начиненными белым фосфором. Бомбы - это наши литературные приемы, мы слагаем слова нашей истории из разбитых камней.

Розы из черного дыма расцветают внутри Цитадели.

Пулеметы начинают отпечатывать нашу историю.

Сначала наши, потом их пулеметы. Снайперы отвечают одиночными беспорядочными выстрелами, пристреливаясь к нам. Война - это набор звуковых эффектов. Наши уши показывают ногам, куда им бежать.

Пуля с хрустом вгрызается в стену.

Кто-то запевает:

М.И.К...К.И.И...М.А.У.С.

Теперь уже пулеметы обмениваются ровными огненными фразами, будто старые приятели во время беседы. Взрывы, то глухие, то резкие, нарушают ритм очередей.

Снайперы целятся в нас. Каждый выстрел превращается в слово, вылетающее из уст Смерти. Смерть обращается к нам. Смерть хочет раскрыть нам свой секрет. Мы, может, ее и не любим, но она любит нас. Оружие говорит правду. Оружие никогда не говорит: - Война отвратительна.

Нарушая тишину, охватившую сердца, мы обращаемся к своему оружию.

Ковбой прислушивается к моему бормотанию:

— Джон Уэйн? А Шутник прав! Все понарошку. Это

просто кино с Джоном Уэйном. Он может быть Полом Ньюманом.

— Ага.

Безумный Эрл подхватывает:

— Я буду Габби Хейсом.

Алиса отзывается:

— А я Энн-Маргрет.

— Зверь может бешеного буйвола играть,- говорит Статтен, главный третьей огневой группы.

Стены дрожат от дикого хохота.

Лейтенант Недолет свистит в свисток, и мы все бежим вперед. Так не хочется этого делать. Нам всем страшно. Но отстанешь - окажешься один. Ты часть атакующей массы, всего одна зеленая единица в цепи других зеленых единиц, и ты бежишь к бреши в стене Цитадели, через грохот и разрывы металла, бежишь, бежишь, бежишь и не оборачиваешься.

Мы бежим, задыхаясь на ходу.

Мы бежим так, будто нам не терпится нырнуть в тьму, которая уже разверзлась, чтобы нас поглотить.

Пути назад уже нет.

Мы перебегаем через разрушенную стену.

Мы бежим быстро и не намерены останавливаться. Ничто не в силах нас остановить.

Воздух разрывается.

Земля плывет под потами.

Не стоять, не стоять, не стоять...

Если прекратишь движение, то сердце твое перестанет биться.

Мои ноги словно механизм, который заводит тебя как игрушку.

Кажется, я в силах всю Землю кругом обежать.

Звуки.

Машины сталкиваются лоб в лоб.

Поезда сходят с рельс.

Стены обрушиваются в море.

Не стоять, не стоять, не стоять...

Ноги несут тебя вверх... вверх... через обломки стены... вверх... вверх... это тебе уже нравится... лезешь вверх, ты больше не человек, ты зверь, ты чувствуешь себя Богом... ты воешь: УМРИ! УМРИ! УМРИТЕ ВСЕ, УРОДЫ! УМРИ! УМРИ! УМРИ!

Шершни роем набрасываются на тебя - ты от них отмахиваешься.

Ботинки скрипят по камням. Снаряжение клацает, бренчит.

Слышна чья-то ругань.

Не стоять.

И вдруг ты чувствуешь, что ноги больше не касаются земли, и спрашиваешь себя, что с тобой происходит. Твое тело расслабляется, потом застывает. Ты слышишь звук человеческого тела, которое взрывается, мерзкий звук, который издает человеческое тело, разрываемое металлом, летящим с огромной скоростью. Мигание картинок перед глазами замедляется, как на бракованной катушке в немом кино. Оружие выскальзывает из рук, и вдруг ты оказываешься один. И ты плывешь. Вверх. Вверх. Тебя вздымает стена из звуков. Картинки мигают быстрее и быстрее, и вдруг пленка рвется,

и стена из звуков обрушивается на тебя - всепоглощающий, ужасающий грохот. Ты сливаешься с землей. Твоя каска слетает с головы и вертится волчком. Ты лежишь на спине, раздавленный этим грохотом. Ты думаешь: я что, уже в раю?

— САНИТАРА.- доносится издалека чей-то голос.-САНИТАРА!

Ты лежишь на спине. С неба падают земляные глыбы и обломки камней, они попадают в рот, глаза.

Твои ладони горят. Твои ноги переломаны. Од из рук ты ощупываешь себя, лицо, бедра, проверж нет ли теплых, мокрых дырок в разорванном животе

Твоя реакция на собственную смерть - не более чем чрезвычайно повышенное любопытство.

Тебе интересно, стоит ли попытаться что-то сделать по поводу переломанных ног. Ты думаешь о том, что. вероятно, у тебя уже нет никаких ног. На тебя обрушиваются тонны океанской воды, темной, холодной, населенной чудовищами. Тебя держат руки. Ты борешься.

— Ноги...

Ты выкашливаешь пауков.

Рядом с тобой на земле лежит морпех без головы -самое убедительное доказательство того, что раньше это был человек, а теперь двести фунтов порванного мяса.

Морпех без головы лежит на спине. Верхняя часть черепа оторвалась и сдвинута назад, внутри видны мозги. Челюстная кость и нижние зубы без повреждений. В руках морпеха без головы пулемет М-60, зажатый навеки трупным окоченением.

Ты глядишь на засохшую глину на тропических ботинках морпеха без головы, и вдруг тебя поражает мысль о том, что его ноги так похожи на твои собственные.

Ты протягиваешь руку. Ты касаешься его руки.

И вдруг ты ощущаешь страшную усталость. Тебе тя-

жело дышать из-за того, что столько бегал. Твое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно хочет прорваться через тело наружу. Прямо через центр твоего сердца проходит звездообразное пулевое отверстие.

Ты пытаешься объяснить рукам, что часть тебя пропала без вести. Ты просишь руки найти эту пропавшую часть, ты не хочешь, чтобы ее здесь забыли. Но ты не можешь говорить. Твой рот отказывается говорить.

И вот ты уже