В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Как вижу, одна из основных забот (или лозунгов) ельцинской внешней политики – не подпортить демократический образ России. Фактически то, как мы будем выглядеть в чьих-то глазах. Но тут-то ты целиком отдаешь себя в чужие руки. У американцев в крови получить реальную уступку за воздух, в данном случае за ту оценку, которую они тебе выставят.

С большим удовольствием прочитал тогда у Станислава Кондрашова, одного из блестящих наших журналистов: «Россия в числе прочих покинула старый мир, но по известным причинам меньше других освоилась в новом. Желая примкнуть к мировому сообществу в западной его части, она ставила главной целью доказать: мы такие же, мы хотим быть такими же. Между тем в мире без “глобальной идеологии” нельзя ограничиваться позой последователя и послушного ученика, требуется доказывать право на собственные взгляды и интересы, на самостоятельность действий и смелость поиска. Шаги российской дипломатии в этом направлении заслуживают понимания и одобрения»[144].

Иногда приходит мысль: может быть, действительно, бросить все без оглядки на весы перехода на новые рельсы? Они же американские. Но не воспримет это страна, вот ведь в чем дело. И второе, американцы свои интересы отстаивают очень жестко, в том числе и по отношению к странам вполне демократическим. А от России требуется одно: «Не создавайте нам трудностей».

И не страдать манией величия, не гнаться за статусом великой державы. России, ослабленной, оттесненной на северо-восток, лишенной наиболее плодородных земель, выхода к теплым морям, к Европе, не стоит становиться на цыпочки. Мы же ради статуса заискиваем перед американцами и считаем а-ля Козырев, что единственная возможность сохранить его – следовать в кильватере США. А нам просто не нужно быть прежней сверхдержавой, ведь это состояние ничего, кроме потерь, не принесло. Разве что прибавляло фанаберии нашим лидерам. Мы – средняя по размерам экономики держава, которая потихоньку восстанавливает свои силы.

В июне 2015 г. президент Путин в выступлении на Петербургском экономическом форуме в очередной раз сказал, что Россия не претендует на роль сверхдержавы.

Многое пошло с того Форума.

Резолюция прошла, что дальше? Все больше убеждаюсь: США, а за ними и другие западные страны, несмотря на все декларации о мире, не хотят урегулирования на волне военных успехов сербов. А для этого еще больше провоцируют сербов. Сквозь пальцы глядят на действия мусульман и хорватов. Даже резолюция о санкциях нужна лишь как промежуточный шаг, за которым могут последовать воздушные удары по сербам. Об этом говорят уже открыто: надо бить с воздуха по позициям боснийских сербов, мостам и дорогам, по которым поступает вооружение из Югославии.

Когда сербов побьют и будет удовлетворено общественное мнение, воспитанное на телевизионных передачах, показывающих, кстати сказать, подлинную жестокость, но жестокость только одной стороны; когда утешит свое самолюбие Клинтон как решительный, хотя и молодой президент, тогда можно будет говорить и об урегулировании. Близорукая позиция, что ни говори, ибо неизвестно, чем окончится эскалация против сербов. Кто может гарантировать, что сербы, находясь в униженном и разбитом состоянии, пойдут на переговоры? Чувствуя настрой «западников», албанцы в Косово готовы потрясти мечами после десятилетней летаргии. Крупная может быть заварушка.

Не подгоняю свои тогдашние записи под дальнейшие события. Разве что не о близорукости шла речь, а о последовательной линии на ослабление сербов, которых помимо всего прочего считают главным проводником влияния России на Балканы.

Можно, впрочем, говорить и о близорукости: заигрывание с исламским фундаментализмом в Боснии не могло не привести к его общему усилению. Некоторые политологи считают, что «Аль-Каида» как организованная сила родилась в Боснии.

Самое интересное, что насчет Милошевича «западники» ошибались. Он был горазд просить нас, чтобы мы уменьшили нажим Запада на него. Но нас в свою игру фактически не пускал.

Еще раз отмечу: мы поддерживали сербов не из-за славянофильства. На югославских делах создавались многие прецеденты, отрабатывался международный механизм навязывания мира в этнических конфликтах. Этот механизм оказался сугубо американским. Россия не смогла там найти свое место. Не случайно урегулирование на Балканах, достигнутое исключительно в интересах Запада и при вспомогательной роли России, преподносилось в качестве образца.

Мы заикнулись довольно робко: нехорошо, чтобы турецкие самолеты участвовали в операциях по силовому обеспечению бесполетной зоны. Американцы поначалу нас успокоили: это не предусмотрено. Ничего подобного, турок пригласили они. Нам говорят: не можем отказать своему союзнику. Турки, которых мы убеждаем, что негоже им участвовать в этом деле, ибо еще живы воспоминания об Османской империи, отвечают: ничего не можем сделать, американцы нас просят. Вот так, кивая друг на друга, плевать они хотели на наши возражения.

Министр поручил представить комплексные предложения по Югославии, советовался со мной, не направить ли в Белград Чуркина. На фоне того, что произошло, слегка попахивает фарисейством. Виталий к Милошевичу ехать не хочет, что ему слушать упреки в наш адрес. Караджич уже заявил, что 26 апреля сербы уходят с переговоров в знак протеста против резолюции, в очередной раз наказывающей их вместе с Милошевичем.

Двадцать пятого апреля 1993 г., в день Всероссийского референдума, проголосовав за Ельцина, занялся делами. Андрей Владимирович теперь, когда острая фаза на какое-то время пройдена, привлекает меня к подготовке материала. Мы дали ему один из вариантов записки по Югославии, и он решил обсудить ее на коллегии, что случается нечасто. Это вам не перестроечное время. Обсуждение было довольно пассивным, выступали, условно скажем, сторонники точки зрения министра, другие отмалчивались. Все-таки люди все еще боятся высказываться. Два раза брал слово по довольно длинным периодам, пытаясь показать свое видение не только конкретной югославской ситуации, но и в целом нашего подхода к международным делам. Может, это хоть как-то повлияет на коллег.

Министр предложил внести в Совет Безопасности рамочную резолюцию, которая фактически давала бы карт-бланш на применение силы. Идея: не возвращаться потом к каждому конкретному случаю. Я это трансформировал в принятие правил игры при применении силы в Боснии и Герцеговине, под которые попадали бы все стороны в конфликте, а не только сербы. Чуркин далее модифицировал эти задумки, предложив выйти с инициативой проведения операции ООН по навязыванию мира в Боснии и Герцеговине. Министр нашу бумагу основательно переделал, изложив свою позицию с полной определенностью. Сухой ее остаток – найти «фиговый листок» для применения силы в Югославии, поручив практическое исполнение НАТО и США, самим же стыдливо отойти в сторону. Иными словами, предоставить американцам право